Исай Лукодьянов - Черный столб

Штамм поднял голову от графика.

– Ждать нельзя ни в коем случае. Неизвестно, что произошло в недрах. Извержение обсадки может вызвать сильные толчки. После спуска телекамеры предлагаю эвакуировать всех на голландский транспорт.

– Ну уж нет! – вскричал Кравцов. – Простите, мистер Штамм, но я поддерживаю Али-Овсада: надо подождать, посмотреть, что последует за выбросом труб. Надо получить информацию!

– Согласен, – кивнул Уилл. – Приборы здесь, уходить нельзя.

Теперь все посмотрели на Брамулью – за ним оставалось последнее слово. Толстяк-чилиец размышлял, поглаживая себя по лысой голове.

– Сеньоры, – сказал он наконец. – Вопрос, насколько я понимаю, стоит так: есть ли прямая опасность? Ответить трудно, сеньоры, поскольку мы столкнулись с непонятным природным явлением. Но я привык подходить к подобным вопросам как сейсмолог. Мне кажется, коллега Штамм, что с сейсмической точки зрения непосредственной опасности нет… Карамба! – воскликнул он вдруг, посмотрев в окно. – Что это такое?

Из устья скважины ползла вверх серая обсадная колонна, а на ней, обхватив ее руками и ногами, висел человек в синей кепке и синем комбинезоне. Монтажники, стоявшие внизу, свистели и орали ему вслед. Из люльки, поднимавшейся рядом с колонной, свесился газорезчик и тоже что-то кричал в совершенном восторге.

– Это ваш парень, Джим? – встревоженно спросил Брамулья.

Паркинсон, хладнокровно жевавший резинку, мотнул головой.

– Это мой бурильщик Чулков-Мулков немножко хулиганит, – сказал Али-Овсад и, выйдя из каюты, вразвалку пошел по обрезкам труб к вышке.

Все последовали за ним.

– Чулков-Мулков? – переспросил Брамулья.

– Да нет, просто Чулков, – усмехнулся Кравцов.

Али-Овсад прокричал что-то вверх. Автогенщик в люльке, повинуясь команде мастера, перерезал колонну метрах в двух ниже висящего Чулкова. Обрезок трубы с Чулковым медленно опустился на крюке.

– Прыгай! – крикнул Али-Овсад.

Чулков рывком оторвался от трубы, упал на четвереньки и сразу поднялся, потирая коленки. Его круглое, мальчишеское лицо было бледно, светлые глаза смотрели ошалело.

– Зачем хулиганишь? – грозно сказал Али-Овсад.

– С ребятами поспорил, – пробормотал Чулков, озираясь и ища взглядом кепку, слетевшую при прыжке.

Из толпы бурильщиков выдвинулся коренастый американец с головой, повязанной пестрой косынкой. Ухмыляясь, он протянул Чулкову зажигалку с замысловатыми цветными вензелями.

– Не надо, – сказал Чулков и отвел его руку.

Брамулья обратился к бурильщикам с краткой речью, и бригады, посмеиваясь, вернулись к работе. Инцидент был исчерпан.

И только Кравцов заметил, что у Чулкова дрожали руки.

– Что это у вас с руками? – тихо спросил он парня.

– Ничего, – ответил Чулков. И вдруг, подняв на инженера растерянный взгляд, сказал: – Труба притягивает, Александр Витальич…

– То есть как?

– Притягивает, – повторил Чулков. – Не очень сильно, правда… Будто она магнит, а я железный…

Кравцов поспешил в кают-компанию, где Брамулья заканчивал совещание.

– Эвакуировать плот пока не будем, – говорил чилиец. Он вдруг засмеялся и добавил: – С такими отчаянными парнями нам ничего не страшно.

Штамм пригладил жесткой щеткой льняные волосы и направился к лебедке телекамеры, бормоча под нос что-то о русской и чилийской беспечности.

Под навесом Кравцов отозвал Уилла в сторонку и сообщил ему о том, что услышал от Чулкова.

– Вот как? – сказал Уилл.

10

Уже четвертый час шел спуск телекамеры. Кабель-трос сматывался с огромного барабана глубоководной лебедки и, огибая блок на конце решетчатой стрелы, уходил в черную воду. Полуголый монтажник из бригады Али-Овсада дымил у борта сигаретой, изредка посматривая на указатель глубины спуска.

Подошел Али-Овсад.

– Папиросу курят, когда гулять идут, – сказал он строго. – Рука на тормозе держи.

– Ничего не случится, мастер, – добродушно отозвался монтажник и щелчком отправил сигарету за борт. – Кругом автоматика.

– Автоматика сама по себе, ты сам по себе.

Для порядка старый мастер обошел лебедку, пощупал ладонью, не греются ли подшипники.

– Интересно, в Баку сейчас сколько времени, – сказал он и, не дожидаясь ответа, направился в каюту телеприемника.

Там у мерцающего экрана сидели Штамм, Брамулья и Кравцов.

– Ну, как? – Кравцов сонно помигал на вошедшего.

– Очень глубокое море, – печально сказал Али-Овсад. – Еще полчаса надо ждать. Или час, – добавил он, подумав.

В дверь просунулась голова вахтенного радиста.

– Кравцов здесь? Вызывает Москва. Быстро!

Кравцов выскочил на веранду.

Плот был ярко освещен прожекторами, лязгали труби у автокрана, слышался разноязычный говор. Кравцов помчался в радиорубку.

– Алло!

Сквозь шорохи и потрескивания – далекий, родной, взволнованный голос:

– Саша, здравствуй! Ты слышишь, Саша?

– Маринка? Привет! Да, да, слышу! Как ты дозвони…

– Саш, что у вас там случилось? О тебе пишут в газетах, я очень, очень тревожусь…

– У нас все в порядке, не тревожься, родная!.. Черт, что за музыка мешает… Маринка, как ты поживаешь, как Вовка, как мама? Маринка, слышишь?

– Да, да, мешает музыка… У нас все хорошо! Саша, ты здоров? Правду говори…

– Абсолютно! Как Вовка там?

– Вовка уже ходит, бегает даже. Ой, он до смешного похож на тебя!

– Уже бегает? – Кравцов счастливо засмеялся. – Ай да Вовка. Ты его поцелуй за меня, ладно?

– Ладно! Тут пришли твои журналы на испанском, переслать тебе?

– Пока не надо! Много очень работы, пока не посылай.

– Саша, а что все-таки случилось? Почему трубы выползают?

– А шут их знает!

– Что? Кто знает?

– Никто пока не знает. Как у тебя в школе?

– Ой, ты знаешь, очень трудные десятые классы. А вообще – хорошо! Сашенька, меня тут торопят…

Монотонный голос на английском языке произнес:

– Плот МГГ. Плот МГГ. Вызывает Лондон.

– Марина! Марина! – закричал Кравцов. – Марина!

Радист тронул его за плечо. Кравцов положил трубку на стол и вышел.

Белый свет прожекторов. Гудящее, осыпающее искры пламя горелок. Палуба, заваленная обрезками труб. И вокруг – черный океан воды и неба. Душная, влажная ночь вокруг…

Кравцов, прыгая с трубы на трубу, пошел к вышке. Работала бригада Джима Паркинсона.

– Как дела, Джим?

– Неважно. – Джим отпрянул в сторону: со звоном упал отрезанный кусок трубы. Он откатил его и посмотрел на Кравцова. – Как бы вышку не разнесло. Прислушайтесь, сэр.

Кравцов уже и сам слышал смутный гул и ощущал под ногами вибрацию.