Сара Кроссан - Пойманные под стеклом

— Какой первый камень?

— Добыча черенков… не совсем прошла по плану, — осторожно выдаю я.

— И почему ты говоришь это только сейчас? — Сайлас подвигается ко мне.

— Мы думали, что отделались бы.

— Проклятье. Алина! Либо мы делаем это точно по плану, либо прекращаем операцию, ты же знаешь это! — кричит он на меня. Что в принципе не так уж и важно, так как мне и без того очень плохо. — Окей, давай подумаем.

— Нам нужно к Петре, — говорю я.

— Не пойдет. Если мы покинем Купол так быстро после последнего путешествия, то будем замечены.

— Но мы не справимся с этим одни. Риск огромен. Нам нужна помощь. Сайлас.

— Давай успокоимся. Абель в порядке. Давай затаимся на пару дней и посмотрим, как обстоят дела. Окей?

— Сайлас… — начинаю я.

— Окей? — повторяет он, на этот раз настойчивее.

— Окей, — говорю я, в действительности думая совершенно по другому. Хорошо, мы защищаем себя, но что с Белем? Сопротивление- это семья, и если это касается одного из нас, то и всех остальных тоже. И что если Сайлас ошибается и Абелю плохо? Что я могла бы для него сделать? Даже не зная, где он.

Сайлас кивает в направлении балкона, и мы снова выходим наружу. Я смотрю на стеклянную стену Купола. Сайлас растирает листок лаванды и нюхает его.

— Невероятно! Понюхай, какой аромат, — он держит свою руку прямо у меня под носом и я глубоко вздыхаю, очищая голову от ужасающих мыслей об Абеле.

— Что, если соседи увидят горшки с цветами? — спрашиваю я.

— Они подумают, что они искусственные, также как и их собственные.

Вероятно он прав: у большинства наших соседей на балконе пластиковые горшки.

Почему они должны подумать, что с нашими что-то не то?

— Главное, чтобы никто не заметил, как ты их поливаешь, — подливаю я масла в огонь.

— Почему? Старые Ватсон тоже поливает его растения. Когда я спросил его зачем, он ответил, что это напоминает ему о прошлом — о том, какими были вещи. Бедный человек. Он едва мог говорить из-за волнения.

Сайлас встает и стряхивает пару крошек земли со штанов, когда свет камеры превышения скорости освещает улицу. Кого-то поймали.

Я смотрю вниз. Трамвай катится по рельсам, а пешеходы плетутся по тротуару. В Куполе запрещено бегать без баллона с кислородом, ходить быстрее трех километров в час, камеры слежения за скоростью следят за этим, так же как и смотрители. Поэтому Сайлас и я тренируемся ночью под мостом или в узких переулках, где нас никто не видит и не регистрирует используемый воздух. Нет, речь не идет о тайном потреблении кислорода.

Скорее наоборот, мы хотим сократить его потребление.

Пару раз мы практически попались. Нас заметил надсмотрщик, и нам пришлось по-настоящему быстро бежать, закрыв лица лыжными масками, чтобы нас не узнали на фото с камер наблюдения.

Как раз в тот момент, когда мы хотим покинуть балкон, в квартире загорается свет.

Дядя Гидеон и Тетя Херрит вернулись и снимают обувь в коридоре. Они обнимают нас и опускаются на диван, измученные после двенадцатичасового рабочего дня в сельскохозяйственном подразделении Биосферы. Хорошая работа по сравнению с другими: они дышат свежим воздухом и по возможности, выносят овощи и фрукты, так что мы могли пробовать настоящие, выращенные в земле продукты. Это могли себе позволить только Премиум, мы вторые должны питаться синтетически обогащенным витаминами хлебом и йогуртом из искусственных плодов.

У Херрит и Гидеона красные пятна на униформе.

— Урожай ягод? — спрашиваю я.

— Наш десерт, — Гидеон осторожно вытаскивает маленький одноразовый бумажный пакет со зрелой малиной из кармана брюк.

Сайлас нервно искривляет лицо и нетерпеливо переступает с ноги на ногу.

— А это тебе, — моя тетя достает росток малины с тремя ягодами из сумки. — Этого достаточно, чтобы попробовать вырастить что-то большее?

— Отлично, супер! — сияет Сайлас.

— О небеса, что вы слушаете? — спрашивает Херрит и потирает виски.

Гидеон хватает пульт и выключает телевизор.

— Ох, мне нужно выпить чего-нибудь холодного и поесть, — говорит он и смотрит на Сайласа, который сразу направляется на кухню.

Я иду за ним и достаю замороженный пирог из холодильника. Теперь в квартире совершенно спокойно. Гидеон и Херрит дремлют на диване.

— Почему ты не рассказал им? — шепчу я.

— У них и так полно забот. Если мы заметим, что Министерство действительно у нас на хвосте, тогда мы скажем им. До тех пор… — он проводит рукой перед ртом, изображая застежку молнии.

Я киваю и вытаскиваю пирог из упаковки. До тех пор пока мы не слышим ничего противоположного, с Абелем все в порядке и нам не нужно волноваться. Именно так я обманываю сама себя.

Капли дождя и град звенят так, будто великан барабанит по куполу своими пальцами.

После школы я торчу на узкой скамье троллейбусной остановки и жду Квинна. Лучше было бы сейчас оказаться на смотровой площадке, как вчера, и посмотреть, что погода делает с миром: как дождь образует лужи в углублениях и растекается водопадом от попадающего в них града. Какая погода не царила бы снаружи, купол всегда защитит нас от нее: ни дождя, ни снега, ни жары или духоты. Температура всегда идеальна, воздух всегда чист, купол защищает нас от бушующих элементов и оберегает от удушья.

Квинн немного опаздывает. Я вижу его, когда он протискивается сквозь толпу людей на посадочной платформе, еще не заметив меня. Наконец, он добирается до меня, и, бросив свою сумку, плюхается рядом со мной на скамью. И прежде, чем я успеваю спросить, что за муха его укусила, он начинает говорить.

— Можешь ты мне сказать, почему я должен делать прививку от Зеленого гриппа себе, когда его нет ни у одной свиньи? Во всяком случае, я ни одной не знаю. А ты?

— Ты не читал сообщение? — спрашиваю я.

Он высоко закатывает свои рукава и скрещивает руки.

— Ты уже вторая, кто мне утирает нос. Нет. И, собственно, в нем тоже не объясняется, почему мы должны прививаться от болезни, которой ни у кого нет.

Верно. Вакцинация обязательна, но я не знаю никого, кто болел бы каким-либо гриппом, от которого мы уже длительное время защищаемся. Несмотря на это, я считаю, что не стоит вступать в риск и отказываться от защитной вакцины.

— В любом случае, ты можешь умереть от Зеленого гриппа, и он переносится по воздуху. Ты не захочешь так долго жить снаружи. — Я показываю на застекленное небо, — тебе нужно прививаться.

Подъезжает троллейбус и мы садимся на задние места, с которых вид на экран особенно хорош, по сравнению с двумя первыми рядами… Одна женщина протискивается внутрь, прежде чем двери закрываются.