Джон Браннер - Мстители Каррига

Паргетти неуверенно кивнул.

— Но мы обязаны считаться с тем, что он после прихода сюда должен был послать сообщение. А если его партнер сразу же начнет розыск, не получив такого сообщения?

— Это ты меня спрашиваешь? — резко возразил Белфеор. — Я думал, что ответ обязан знать ты сам. — И прежде чем Паргетти ответил, продолжал: — Как всегда, придется идти на риск… Ну, теперь мы уже достаточно далеко. Сейчас лучше разойтись. Встретимся сегодня вечером в… нет, не получится. Если меня примут в претенденты, — а я уверен в этом, — то придется быть участником этой муры… ночное бдение и все такое прочее… Значит, встретимся после королевской Охоты. Не наделай глупостей!

Теперь оставалось пробраться в крепость. Он осуществил это под очень изящным предлогом, и результат превзошел все его ожидания. Ему понадобилось только показать страже небольшое украшение с юга и сказать, что это — амулет, который он хочет дать Саикмару, и его тут же пропустили. Очевидно, все делали ставку на Саикмара и хотели, чтобы ему повезло.

Если бы так же подействовала ссылка на рыжего Слоина — кем бы там ни был этот тип, — то благоприятный исход этой крупной игры был бы фактически обеспечен.

В зале вновь нарастал гул голосов. Саикмар с удивлением разглядывал незнакомца. Весьма пожилой. Во всяком случае, весьма пожилой для Королевской Охоты. К тому же тяжеловат, приземист. С таким телосложением нелегко планировать над жерлами курящихся гор. Неужели он рассчитывает на победу? Ну, разве что намеревается, подобно рыжему Слоину из легенды, протаранить короля… Саикмар точно знал, насколько малы его собственные шансы, а ведь он имел двойное преимущество — быстроту рефлексов молодости и несколько лет тренировки.

Не похоже, что этот Белфеор пресытился жизнью.

Абсурд какой-то, подумал Саикмар. Нужно быть молодым и подвижным, если хочешь убить короля, даже если ты слишком неопытен. На этом сходились все авторитетные мнения; ни одни претендент не убивал короля более четырех раз. Уже к двадцати пяти годам человек обычно становился слишком медлительным, чтобы потягаться с ловким Паррадайлом.

Мысли Саикмара прервал крик из задних рядов. Лукан, дравшийся в прошлом году за род Твивит, — его планер после удара левого крыла короля разбился, что стоило неудачливому воину одного глаза и одной ноги, — вскочил и заорал Бавису Кнолю:

— Дешевый трюк! Гнусный план — чтобы удержать род Паррадайл у власти!

Тут же со всех сторон на Бависа Кноля посыпались обвинения. Потом благородные мужи стали припоминать друг другу старые обиды. Словесная перепалка грозила вылиться в нечто более серьезное. Наконец Саикмар не выдержал. Подняв руку, он призвал всех к молчанию. Он был фаворитом — и ему подчинились.

— Неужели ни у кого из вас нет и искры рассудка? — закричал он. — Вы посмотрели на этого человека? Подумали, какие у него шансы против короля? Он утверждает, что сегодня впервые прибыл в наш город, и даже если он искусный пилот, то справится ли он с этими предательскими воздушными потоками над курящимися горами?

Его доводы звучали убедительно. Люди задумались.

— Лукан, — продолжал Саикмар, обращаясь к свояку, — если бы ты был регентом и строил коварные планы, чтобы исказить волю богов, выбрал бы ты тогда такого человека? Непонятно, что побуждает его делать вызов, скорее всего, он не знает, каким опасностям подвергает себя. Наверняка он решил, что это просто азартная игра, и, поиграв в нее, можно прийти к власти. Добро же, позволим ему это! Если он столь же умел, как Слоин, то докажет это утром. Если нет, то найдет бесславный конец. Пусть он даст королю возможность свернуть ему шею, если уж ему так этого хочется!

Саикмар сел, дивясь самому себе. К нему склонилась мать, шепча что-то одобрительное; он кивнул в ответ.

— Но это же вопреки всем обычаям… — послышался озабоченный голос из зала.

— Вопреки обычаям, да, — сказал Бавис Кноль, вновь обретя самообладание. — Но не вопреки закону. Саикмар, сын Корри, говорил хорошо. И я объявляю всем вам и особенно Лукану — чей язык с нашей последней встречи здорово развязался! — что я видел этого выскочку Белфеора только один раз, когда он сегодня пришел в город вместе с караваном торговца Герона и попросил разрешения о пребывании. Кроме этого, я ничего о нем не знаю.

Белфеор, молча дожидавшийся окончания перепалки, встрепенулся:

— Так, значит, я принят?

— Вопреки моей воле, вопреки желанию всех нас, но поскольку это не запрещено, вы приняты, — с горечью подтвердил Бавис Кноль.

— Хорошо! — сказал Белфеор и с усмешкой осмотрелся. — Между прочим, друзья, я здесь не для того, чтобы позволить королю сломать мне шею, как полагает этот парень. Возможно, через несколько дней тем, кто сегодня меня высмеивал, будет не до веселья!

Саикмару стало не по себе. Неужели этот карьерист рассчитывает победить? И все же… у его самоуверенности явно есть основания…

— Этот человек, очевидно, безумен, — услышал он шепот своего дядюшки. Возможно, подумал Саикмар и содрогнулся: а вдруг этот Белфеор знает что-то, о чем народ Каррига не догадывается, — и эта тайна может принести Белфеору победу.

5

Не только выскочка, но и неверующий, — нет, боги не позволят такому человеку торжествовать над королем! В темной капелле, встроенной в боковой неф храма, Саикмар вот уже несколько часов размышлял над тем, что сказал Белфеор. По обычаю, каждый претендент проводил ночь перед Королевской Охотой в капелле, где стояли фигуры тотемов его рода и статуи богов-хранителей. Так как чужак не принадлежал ни к какому местному роду, он сильно смутил священников, и пока они советовались, куда его пристроить, Белфеор сказал громким, беспечным голосом (что совершенно не приличествовало священному месту):

— Не беспокойтесь. Меня устроит местечко, где можно подремать.

Саикмар сидел на каменной скамье и в раздумье смотрел на статуи богов и родовой герб. Если Белфеор погибнет на Охоте, это будет справедливым наказанием за его безбожие. Но если он останется в живых, и — еще хуже — если король не…

Он решительно отбросил эту мысль, но она возвращалась вновь и вновь. Ведь появление Белфеора взваливало на него огромную ответственность. Он прочитал это в глазах всех: он должен был обречь чужака на позорный провал, — теперь от него зависела судьба Каррига.

Чтобы отвлечься, он начал размышлять о природе своего тотема. Твивит являлся животным, родством с которым можно было гордиться почти так же, как родством с паррадайлом, ибо он был быстр, умен и необычайно вынослив. Взрослый твивит обладал весом, близким весу мужчины. Охотясь, он передвигался на длинных, мускулистых задних лапах, перепрыгивая ручьи и живые изгороди, а передними лапами с острыми когтями хватал и умерщвлял добычу. Обычно же он двигался на всех четырех, — быстрыми прыжками. Голова его, плоская сверху и суживающаяся книзу, завершалась короткими могучими челюстями с острыми зубами. Твивит был покрыт густой мягкой шерстью, темно-желтой на голове, рыжевато-бурой на брюхе и темно-бурой на спине. Хвоста он не имел.