Майкл Муркок - Пёс войны и боль мира

— Когда был построен этот замок? — Я стоял перед окном и водил пальцем по линиям стыка разноцветных стекол витража.

— Думаю, он очень стар. По меньшей мере несколько столетий назад.

— Он очень хорошо сохранился.

Она знала, что мои вопросы не имели цели и не были особенно умными. Но я хотел больше знать о владельце и о странной таинственной болезни, поражающей обитателей этого места.

— Ну что ж, понятно, — сказал я.

Я снова почувствовал напряжение и заволновался.

Я спустился в винный погреб и с вином вернулся обратно. Когда она передавала мне кубок, я заметил, что она не носит обручального кольца.

— У вас нет повелителя, милостивая госпожа?

— Есть один, — ответила она, глядя мне прямо в глаза, будто я выпытывал у нее самое сокровенное. Чтобы загладить неловкость, вызванную этим вопросом, она пожала плечами. — Да, у меня есть повелитель, капитан.

— Но это не фамильный замок?

— Ах, да. Фамилия? — Она приняласьочень мило смеяться, и на ее лице появилось выражение облегчения. — Замок принадлежит моему повелителю уже долгие годы.

— Но он не всегда принадлежал ему?

— Нет. Он, я думаю, владел им всегда.

— Военный трофей?

Она покачала головой.

— Ваш муж игрок и играет на недвижимое имущество? Он принимает участие в этой войне?

— О да. — Ее поведение снова изменилось. Она стала дружелюбной. — Не хочу вас держать в неведении, капитан Фон Бек. — Она засмеялась, и снова был какой-то намек на беспомощность в ее поведении. — Я совсем не настроена говорить на эту тему.

— Пожалуйста, простите мне мою грубость, — нарочито холодно сказал я.

— Будьте спокойны, капитан, вы не были грубы. — Тихо произнесла она. — Для мужчины, который находит в ужасах войны свою прелесть и принимает участие в военных действиях, вы выглядите очень культурным и воспитанным.

Я поднес кубок к губам.

— Приятно, что вы так думаете. Но по сравнению с вашими слугами я, видимо, выгляжу значительно лучше, чем я есть на самом деле.

Она улыбнулась. Ее кожа порозовела. Я вдыхал запах роз. Мне стало так тепло, будто солнечный свет, пройдя сквозь стекло, упал на меня. Я знал, что я хочу Сабрину, как никогда дотоле не хотел ни одной женщины.

Однако воспитание оставляло мне желать ее только мысленно. За многие годы я научился подавлять свои чувства и был готов уничтожить это желание в себе.

— Когда вы собираетесь вернуться к своим слугам? — Я снова приложился к вину. — По вкусу оно было лучше, чем любое другое стольких же лет выдержки из найденных мной здесь. Потом я снова внимательно оглядел ее и понял, что все мои желания внезапно могут стать реальностью.

Она облизнула губы, прежде чем ответить.

— Можно сказать, что вы — кредитор моего господина.

— Вашего мужа? Вы действительно так думаете? Но вы даже не открыли мне своего имени, — сказал я очень весело.

— И это правильно. — Она откинула волосы со лба.

— Вы не хотите назвать своего имени?

— Сейчас? Нет.

— Он ожидает вас здесь? — Я пригубил вино.

— Да, — ответила она.

— Он что, следит за вами? — Меня это возмутило и поколебало.

— Нет. — Трагедия, вызывавшая несомненное отсутствие радости, на секунду отразилась на ее лице.

— В таком случае, у вас с ним сделка? — спросил я и при этом придвинулся ближе.

— Да. — Она, мне показалось, тоже немного пододвинулась ко мне.

Казалось, что она испытывает такую же тягу ко мне, как и я к ней, но было бы слишком хорошо получить после всех вопросов еще и ее любовь.

Некоторое время я молчал.

— Могу ли я узнать, какую сделку с ним вы заключили?

Она повеселела, но конечно, же, ее настроение не могло так быстро улучшиться.

— Отличную от вашей, капитан. — Она сделала неопределенный жест.

— Но вы же понятия не имели, что я здесь остановился?

Она опустила глаза.

— …Или вы знали об этом? — продолжил я. — Вполне могло быть, что незамеченный мною слуга вашего мужа сообщил вам обо мне.

Проигнорировав мое последнее замечание, она сказала:

— Я искала храброго мужчину. Мужественного и бесстрашного человека.

— И, разумеется, эти качества присущи вашему господину? Верно?

Она с вызовом посмотрела на меня.

— Как вам будет угодно.

Инстинкт всегда помогал мне сохранить жизнь и здоровье, и теперь он предостерегал меня, что эта привлекательная женщина может оказаться приманкой в ловушке. Только на этот раз я проигнорировал это предостережение. Казалось, что она готова мне отдаться. И тут же я представил, что мне придется платить большой выкуп. Выкуп в любом случае меня не устраивал.

— Какую свободу действий он вам представил?

— Я могу делать все, что мне нравится. — Она пожала плечами.

— И он не ревнует?

— Нет, в смысле, применительном к этой ситуации, капитан фон Бек. — Она опустила свой кубок.

Я последовал ее примеру. Она взяла оба кубка, снова наполнила их и уселась рядом со мной на кушетку под окном. Я весь задрожал. Много лет я был был хозяином самому себе, но теперь потерял возможность рассуждать здраво. Дотронувшись до ее руки, я поцеловал ее, бормоча при этом:

— Это невозможное существо, ваш господин…

— И это тоже верно.

Я оторвал губы от ее руки и внимательно посмотрел в лицо, откинувшись назад.

— Он вам доверяет? Потому что очень любит вас?

Ее дыхание сливалось с моим, а глаза казались мне влажными блистающими бриллиантами. Она сказала:

— Я не уверена, что мой повелитель что-то смыслит в любви. Во всяком случае не так, как это понимаете вы или я.

Я засмеялся и устроился на кушетке поудобнее.

— Он многим обделил себя, госпожа Сабрина. Вы можете быть истинным подарком для любого мужчины.

— Извините меня… — Она поднялась, чтобы снова наполнить кубки.

Я упивался ее внешностью. Еще ни в одной женщине, насколько я помню, я не встречал столько одухотворенности и столько красоты, соединенных воедино.

— Вы не хотите рассказать мне свою историю?

— Еще нет.

Ее ответ я воспринял как обещание, но решил не отступаться.

— Вы родились здесь?

— Да, в Германии.

Чуть позже она добавила:

— Я говорила это, чтобы вас заинтриговать. Лесть не была необходима, я знала, но так как я авантюристка, то готова была предпринять любую шалость, чтобы заинтересовать вас.

Этого я никак не ожидал. Она приблизилась, держа по бокалу вина в каждой руке.

— Но в Германии вы жили не все время? — сказал я.

— Это зависит от того, что вы понимаете под временем, — произнесла она, передавая мне наполненный кубок. — Осилите это, и я притушу свечи. Мы будем говорить о конкретных вещах, или вы расскажете о себе?