Владимир Бабула - Сигналы Вселенной

— Прошу! — сказал академик, поднимаясь с дивана. — А, это вы, Цаген!.. Очень рад вас видеть!.. Что-то случилось?.. Вы так неожиданно…

Руководитель астрономической обсерватории на противоположном полюсе Луны академик Цаген, — еще нестарый, стройный мужчина, — молча пожал руку Чан-су, вытащил из кармана рулон кинопленки и развернул его на столе.

— Что вы на это скажете? — провел он пальцем по причудливой зигзагообразной линии на целлулоидной ленте. — Это — запись радиоволн из космоса.

— А что тут особенного?.. Возможно, обнаружили еще одну радиозвезду?

— А посмотрите-ка внимательнее!.. — Цаген, едва сдерживая победный смех, сложил руки на груди. — Взгляните!

— Но я не вижу здесь ничего общего с радиоастрономией! — пожал плечами Чан-су. — Может, вы перехватили какие-то радиосигналы с Земли?

— Нет, мой друг, эти сигналы пойманы при изучении созвездия Центавра.

— Тогда это значит… — Чан-су еще раз пробежал взглядом по целлулоидной ленте. — Вы точно зафиксировали источник радиоволн?

— Конечно! — улыбнулся Цаген. — Могу сообщить вам кое-то еще более интересное: на протяжении того времени, что я изучаю эти сигналы, их источник заметно переместился по круговой орбите вокруг Проксимы Центавра. Следовательно… следовательно, можно сделать вывод, что речь идет о планете.

— Какова длина волны?

— Четыреста сантиметров.

Чан-су потер рукой лоб:

— Почему вы молчали об этом до сих пор? Ведь это — удивительное открытие! Оно дает основание надеяться, что вы перехватили сигналы мыслящих существ!

Цаген пригладил пальцами свои кудрявые пепельные волосы:

— Осторожность — мать мудрости! Я сказал себе: прежде чем ты, Роберт, сунешься со своим открытием в мир, хотя бы пойми, в чем суть дела… — он оперся тремя пальцами на кинопленку. — Как видите, передача систематически прерывается. Длительность сигналов и интервалы неодинаковые. Сначала я пытался найти в этом какую-то закономерность, но таковой не существует… Потом я попытался преобразовать сигналы в своеобразную телеграфную азбуку. Вот она… — Цаген положил на стол толстый блокнот, густо исписанный черточками и точками. — Это ужасно сложная азбука, для расшифровки которой моего таланта астронома не хватает. Завтра хочу полететь на Землю и предложить, чтобы мое открытие обсудили во Всемирной Академии.

— Предлагаю другое… — Чан-су выпрямился и положил руку на плечо Цагена. — Я за то, чтобы вы послали во Всемирную Академию подробное сообщение… а меня пригласили в вашу обсерваторию. Один ум хорошо, а два — лучше. Пока Академия будет разбираться в этом деле, я хотел бы помочь вам в изучении сигналов.

Цаген охотно согласился. Чан-су быстро приготовился к путешествию.

Ракетоплан помчался к южному полюсу Луны.

Глава V

Пробуждение

Человек, лежащий на странной кровати в одной из комнат института академика Тарабкина, еще не осознает себя человеком. В его заторможенном мозге медленно проползают расплывчатые хаотичные образы: сознание то вспыхивает на мгновение, то угасает. А вместе с ним жизнь будто то покидает тело, то возвращается к нему, разливая по сосудам особое тепло, так знакомое каждому, кто испыпытал кальциевые вливания. Соратник отважного Амундсена, капитан Северсон, постепенно просыпается от многолетнего ледяного сна.

Временами Северсону слышатся какие-то голоса. Он пробует открыть глаза, но тщетно, пытается понять смысл слов, но постель под ним начинает раскачиваться, и человек снова погружается в призрачный сон.

Пробуждение приносит немного: веки как будто налиты свинцом, губы словно чужие. Ухо ловит звуки разговора, который не доходит до сознания. А мозг сообщает о себе первой более-менее четкой мыслью: «Спасен!.. Кто же меня нашел?.. Амундсен?.. Новая спасательная экспедиция?»

Восстанавливается обоняние. Нос чувствует какой-то приятный запах, но какой именно — невозможно понять.

Отныне сон и бодрствование сменяются все чаще. И с каждым разом мысли человека становятся все выразительнее и четче.

«Это, выходит, мне еще повезло… А как ноги? Не отморозил?»

Нет, он свободно шевелит пальцами ног. По-детски радуется этому.

Совсем чуть-чуть, с большим усилием, передвинулась рука, нащупала мягкую ткань.

«Где же это я оказался?.. Конечно, не в ледяной пещере, откуда бы там взялась эта ткань… А может, все это мне только снится?»

Нет, это не сон! Пальцы ног двигаются, руки касаются мягкого одеяла. Человек успокаивается и тут же засыпает. А проснувшись, продолжает исследование.

Нет, с телом, кажется, все в порядке: можно совершенно свободно двигать руками и ногами. Вот только глаза никак не удается открыть, потому что веки словно склеены.

Следующее пробуждение принесло Северсону радостный сюрприз: его веки медленно приподнялись, глаза широко раскрылись. Окружающая его полная темнота начала рассеиваться, из сумерек выступило несколько предметов, и прежде всего — кровать.

«А где окно?.. Закрыто шторой или, возможно, сейчас ночь?»

Ответ найти трудно. Если ночь — то, видимо, он лежит очень долго: ведь он замерз днем, а за Полярным кругом день очень длинный — почти полгода.

«А может, я на корабле?»

Северсон напряг сознание. Абсолютная тишина и спокойствие, ни намека на движение. Следовательно, он не на корабле.

«А это случайно не больница?.. Какая?.. В Кингсбей было бы значительно холоднее, даже если бы топили… Но, может, это — Тромсё?.. Или Осло?»

Мозг сообщает, что устал, и переключает организм на сон.

Проснувшись, Северсон уже узнает предметы в помещении. Это не больница, потому что мебель слишком роскошная. Кровать — чудная: она может покачиваться, как детская колыбель.

Северсон схватился за перила и после нескольких неудачных попыток приподнялся. Оглянулся вокруг.

Возле кровати на расстоянии вытянутой руки стоит небольшой ящичек. Северсон ощупал его. Радиоприемник!.. Как же внимательны те, кто его приютил!

«Может, включить?» Северсон осторожно касается граненых ручек на боковой поверхности ящика. Он колеблется, боясь побеспокоить кого-нибудь, но соблазн побеждает.

Тихонько щелкнул выключатель. Прошло несколько секунд, и — еще один приятный сюрприз: на противоположной стене медленно вырисовывалась световая картина.

«Ага, это не радио, а фильмоскоп!» — говорит сам себе Северсон, с интересом поглядывая на широкую цветущую равнину. Над темной зеленью леса виднеется египетский сфинкс, а за ним — пирамида.