Роберт Хайнлайн - Человек, который продал Луну

Каминз кивнул.

— Такая корпорация у меня есть, я основал ее пару лет назад. Она занимается наукой и образованием и… эх, ребята, это же все покрывает! Ну, слушайте дальше: эта корпорация, детище ООН, просит свою родительницу признать лунную колонию автономной территорией под защитой Объединенных Наций. Не стоит сразу просить полного и равноправного членства, чтобы не усложнять…..

— Будто все остальное просто! — сказал Монтгомери.

— Да, просто. Эта колония станет суверенным государством де-факто, распространяя свой статус на всю Луну. Слушайте дальше: это государство сможет покупать, продавать, издавать законы, распоряжаться территорией, устанавливать монополию, собирать налоги и так далее, до бесконечности. А владеть им будем мы!

А вот причина, почему все это нам удастся: большие государства не смогут выдвинуть столь же основательные требования, как банановые государства, и не смогут договориться о дележе добычи в случае применения силы. Великие державы не позволят Штатам подмять все под себя. Проблему решат самым простым образом — передадут бразды правления ООН. А на самом деле все, от экономики до законодательства, будет принадлежать нам. Теперь ты понял, Монти, в чем дело?

— Черт меня возьми, если понял, зачем вам это, шеф, — улыбнулся Монтгомери, — но мне это нравится. Красивое дело.

— Не думаю, — сердито проворчал Стронг. — Я не раз видел, как Дилоуз кидался в разные авантюры; временами у меня мурашки по коже бегали, но эта — самая безумная. Мне кажется, ты чересчур увлекся и пытаешься надуть весь мир.

Прежде чем ответить, Гарриман глубоко затянулся сигаретным дымом.

— Мне безразлично, Джордж, что ты об этом думаешь, и что ты думаешь обо мне. Я собрался на Луну! Если для этого понадобится надуть миллионы людей, то так тому и быть.

— Но вовсе не обязательно идти именно этим путем.

— А что бы сделал ты?

— Я? Сбил бы крепкую корпорацию и добился бы резолюции Конгресса, которая позволила бы мне представлять интересы США на Луне.

— Как? Подкупом?

— Вовсе не обязательно. Возможно, хватило бы чисто политического давления. Потом я бы изыскал деньги и вплотную занялся полетом.

— И Луной завладели бы Соединенные Штаты?

— Естественно, — не совсем уверенно ответил Стронг. Гарриман вскочил на ноги и начал мерить ковер шагами.

— Ты ничего не понял, Джордж, ничего не понял. Луна не должна принадлежать одной стране, будь это даже наши Штаты.

— Насколько я понял, она должна принадлежать тебе.

— Знаешь, если бы я на какое-то время завладел ею, я бы не злоупотребил этим, да и другим бы не дал. Черт возьми, национализму нет места за границей атмосферы. Неужели ты не понимаешь, что произойдет, если Соединенные Штаты предъявят права на Луну? Никто этих прав не признает, и начнутся нескончаемые дебаты в Совете Безопасности. И это сейчас, когда мы только-только начали строить планы без оглядки на грядущую войну. Ты думаешь, все терпеливо будут смотреть, как Штаты нацеливают с Луны свои ракеты прямо им в макушки? Нет, господа, они тоже попытаются отломить от Луны свой кусок, ведь Луна слишком велика, чтобы одна страна могла удержать ее. Появятся чужие ракетные базы и грянет такая чудовищная война, какой еще не бывало. А виноваты будем мы.

Нет, надо сделать так, чтобы все остались довольны. Затем и нужен наш план, затем мы и должны все продумать и учесть, прежде чем возьмемся за дело.

И наконец, Джордж, если мы украсим наше дело флагом США, то знаешь, где мы окажемся в смысле бизнеса?

— У руля, — ответил Стронг.

— За бортом! Нас просто выкинут из игры. Ведомство национальной безопасности когда-нибудь заявит: «Спасибо, мистер Гарриман, спасибо, мистер Стронг. Мы все решим в интересах нашей страны, а вы можете отправляться домой». И мы пойдем домой — ждать атомной войны.

Это не по мне, Джордж, я не собираюсь выпускать джинна. Я хочу основать лунную компанию и пестовать ее, пока она не вырастет настолько, чтобы твердо стоять на ногах. Я говорю вам — вам всем! — что это величайшее дело с тех пор, как человек освоил огонь, величайшее в истории. Если мы возьмемся за него верно —, получим новый прекрасный мир. Если ошибемся — получим билет до Армагеддона в один конец. Это ключевой день, и он настанет, с нашей помощью или без. Я хочу быть первым человеком на Луне и уж постараюсь сделать все наилучшим образом.

— Кончил проповедовать, Дилоуз? — спросил Стронг.

— Нет, не кончил, — сердито ответил Гарриман. — Ты так меня и Не понял. Да знаешь ли ты, кого мы можем там встретить? — он ткнул рукой вверх. — Людей!

— На Луне-то? — сказал Каминз.

— А почему не на Луне? — шепотом спросил Монтгомери у Стронга..

— Не на Луне, конечно; она свое отжила. Я бы здорово удивился, найди мы там что-нибудь живое. Я говорю о других планетах, о Марсе, Венере, спутниках Юпитера, о звездах, наконец. Вы понимаете, что будет, если мы встретим людей. Мы одни, совершенно одни — единственные разумные в единственном мире. С собаками и обезьянами особенно не поговоришь. Словно горькие сироты, мы до всего додумываемся сами. И представьте — мы находим людей, которые живут по-другому, мыслят по-другому. Конец одиночеству! Мы сможем смело смотреть на звезды и ничего не бояться. — Он кончил; вид у него был усталый и даже пристыженный, словно он сам удивлялся своей горячности. Он внимательно смотрел на собеседников.

— Чудесная речь, шеф, — сказал Монтгомери. — Если вы не возражаете, я ее использую.

— Неужто ты все запомнил?

— А зачем? Я включил ваш диктофон.

— Ну и хитрец!

— Мы пустим пленку по видео и добавим актерскую игру.

Гарриман расплылся в мальчишеской улыбке.

— Мне сроду не приходилось играть, но если ты уверен, что у меня получится, я готов.

— О нет, шеф! — ужаснулся Монтгомери. — У вас не тот тип. Здесь подойдет Бэзил Уилкинс-Бут. Он всех купит своим органным голосом и архангельским ликом.

Гарриман глянул на свое брюшко и сердито сказал:

— О’кэй, вернемся к нашим делам. Насчет денег. В первую голову, можно собирать пожертвования через одну из неприбыльных корпораций, как обычно жертвуют на колледжи. Как думаете, много мы соберем таким образом?

— Немного, — ответил Стронг. — Эта корова почти не дойная.

— Дойная, дойная. Всегда найдутся богатые люди, которые с большей охотой раздают подарки, нежели платят налоги. Сколько заплатит человек, чтобы лунный кратер носил его имя?

— Я думал, все они уже названы, — заметил юрист.

— Далеко не все. А ведь мы хотим добраться до обратной стороны; ее вообще еще никто не видел. Но это дело пока ждет; мы просто составим список. Монти, я хочу подключить и школьников. Если сорок миллионов детей дадут по десять центов, то сложится четыре миллиона, а мы сумеем ими распорядиться.