Максим Курочкин - Кухня

Повар Х.Ц (пихает локтем в бок коллегу). Че у тебя за горе, признавайся?

Повар Г.Ц (бодро). Какое горе? Нету у меня горя. (Увидев приближающегося Новенького, меняется в лице, дрожит.) Уйди. Уйди. Лучше уйди. (Трясется, роняет посуду).

Входит Гюнтер. С любопытством разглядывает эту сцену.

Гюнтер (Хагену). Интересные, у тебя дела творятся на кухне.

Хаген (Гюнтеру). Все благодаря тебе.

Гюнтер. А я тут при чем? Ты же кухней командуешь.

Хаген. А я ей еще командую?

Гюнтер. Конечно. (Играя на опережение.) Ты еще что-то хочешь спросить?

Хаген. Я хочу тебя спросить. Но не здесь.

Гюнтер (раздражаясь). Четче формулируй мысль. Ты хочешь спросить не здесь, или ты хочешь, чтобы я ответил не здесь?

Хаген. Я хотел, чтобы мы поговорили об этом не при них.

Гюнтер. К чему такие церемонии?

Хаген. Хорошо, Гюнтер, давай без церемоний. Если я начальник твоей кухни, я имею право знать – что происходит? Какая-то свадьба. Ящерица. Какой-то дурачок. А этот кадр? Артист! Объясни мне – почему этот полуфабрикат взял над тобой такую власть? Над тобой. Гюнтер, над тобой! Над моим солнцем! Что он тут делает?

Гюнтер. Представляешь, какое совпадение – а я как раз пришел, чтобы все рассказать. (Оглядывает присутствующих.) Господа, у меня сегодня необычный день. Этот человек мой старый друг. (Показывает на Новенького.)

Все уважительно смотрят.

Гюнтер. Мы с вами ровесники. Десять-двадцать лет разницы – это чепуха. Мы уже старые. Поэтому, я думаю, вы мне поверите… очень хочется справедливости.

Медянкина (сестре, шепотом). Чем он завтракал?

Медянкина младшая (тоже шепотом). Яйцо всмятку.

Медянкина. Понятно.

Сестры Медянкины складывают ручки на животиках и, со светлыми улыбками, слушают Гюнтера дальше.

Гюнтер (он слышал). Я не врач, чтобы лечить мир. Я больной. Но, если я не могу докричаться до врачей, что остается делать?

На кухню, с пистолетом в руке, врывается Плотный.

Плотный. Господа, это безобразие. Ложитесь на пол.

Новенький и некоторые кухонные люди падают на пол. Гюнтер и близкие к нему люди стоят. Уборщица, воспользовавшись суматохой, исчезает из кухни, толкнув в дверях семенящую вслед за Плотным Татьяну Рудольфовну.

Татьяна Рудольфовна (убегающей Уборщице). А ты куда? Стой!

Уборщица, не обращая внимания на крики, скрывается.

Плотный (Гюнтеру). На пол.

Гюнтер. Я не договорил.

Плотный. У меня пистолет.

Гюнтер. Но я не договорил.

Плотный. Я угрожаю оружием. Нахожусь в измененном состоянии сознания, мои права нарушены, мною движет врожденная подавленная агрессивность, мой пистолет зарегистрирован. Я – член коллегии адвокатов.

Татьяна Рудольфовна . Мой адвокат.

Плотный. Ее адвокат.

Гюнтер. Я не закончил свою мысль.

Новенький (доброжелательно объясняет Плотному ситуацию). Он (показывает на Гюнтера) рассказывает что-то важное. (Доверительно.) Я, если честно, ничего не понимаю, но я – не показатель.

Плотный. Я не выпущу никого отсюда, пока меня отсюда не выпустят.

Гюнтер . Я никому не позволю никого отсюда выпустить, пока я не скажу то, что я хотел сказать.

Плотный . Как? (На всякий случай.) Я адвокат.

Татьяна Рудольфовна (Гюнтеру). Ты поднял мост?

Гюнтер . Допустим.

Татьяна Рудольфовна . Мне надо к десяти быть в городе.

Гюнтер . Понимаю.

Татьяна Рудольфовна (Плотному). Цыпа, стреляй, здесь нет заботы о клиенте.

Плотный. Я стреляю!

Гюнтер. Я продолжаю. (Продолжает.) Скажите мне честно. Вот есть я – ваш хозяин и друг. Вот есть болезнь, сжигающая мою душу. (Показывает на Новенького.) Двоим не жить. Кому жить?

Плотный. Мой клиент хочет наружу.

Гюнтер . Твой клиент хочет наружу потому, что твоего клиента ждет в городе любовник.

Татьяна Рудольфовна. Да, любовник.

Плотный . А вам какое дело?

Гюнтер. Я муж твоего клиента.

Татьяна Рудольфовна. Мой муж.

Плотный . Я не знал. Но это вас не оправдывает. Я требую выпустить меня и эту женщину. Насильственное удержание путем…

Гюнтер . Зачем вам пистолет?

Плотный . Не сбивайте меня. Насильственное удержание…

Гюнтер . Если адвокат забывает, что его оружие – слово, а не пистолет… Если жена не хочет разделить с мужем день его позора… Этот мир болен!

Плотный . Ну, так проповедовать – это не очень сложно. Объясните мне тогда, почему этот мир болен и что можно считать здоровым миром?

Татьяна Рудольфовна . Ярик!

Гюнтер . Здоровье…

Плотный . И, простите, что перебиваю, но сама мысль: «Этот мир болен», слишком, как бы это сказать… не свежа.

Гюнтер . Здоровье, это то, что остается, если не лечить.

Плотный . Если я не буду лечить аппендицит, простите, от меня ничего не останется.

Гюнтер . Значит, здоровье, это мир без вас.

Плотный . Вот как? Ну это вы, уважаемый, хватили. Мир без меня – это фашизм.

Гюнтер . Мир с вами – это тоже фашизм.

Плотный . Почему же это?

Гюнтер . Потому, что вы спокойны.

Плотный . Я спокоен?

Гюнтер . Вы!!! Как и многие, вы считаете, что для того, чтобы быть фашистом, надо предпринимать какие-то действия. А, поскольку вы все бездельники, то вам и кажется, что вы не фашисты.

Плотный . Быстро же вы меня в фашисты записали.

Гюнтер . Не знаю – фашист вы, или нет, но знаю точно, что вы еще ничего не сделали, чтобы им не быть.

Плотный . Нет, вот тут я вас ловлю на явном противоречии…

Татьяна Рудольфовна . Мы вам не мешаем?

Плотный . Танечка, дайте мне убедить господина…

Татьяна Рудольфовна . Так, понеслась…

Повар Г.Ц (Плотному). А, извиняюсь, вы его под прицелом собираетесь убеждать?

Плотный (испуганно). Упаси Бог! (Опускает пистолет.) Так, вот…