Максим Курочкин - Кухня

Гюнтер . И у меня сегодня особый вечер. И мой особый вечер – важнее твоего особого вечера.

Татьяна Рудольфовна . На каком основании?

Гюнтер . На основании моей глубокой внутренней убежденности.

Плотный . А нельзя… чуточку поскромнее?

Татьяна Рудольфовна (Плотному). Ты, тварь, ты кого собрался скромности учить!?

Плотный . Танечка, что с вами?

Гюнтер . Брюша, я тебя не узнаю.

Татьяна Рудольфовна (Гюнтеру). Почему позволяешь собой вертеть?

Гюнтер . Да что с тобой?

Новенький (тянет руку, как школьник). Я понял! Я понял! Она вас любит.

Гюнтер . Разумеется. Но это не повод… (Смутился. ) Брюша, хочешь… в город? Хаген, выпусти ее.

Татьяна Рудольфовна . Нет, не надо, Хаген. Теперь я останусь здесь.

Гюнтер . Как хочешь.

Татьяна Рудольфовна . Уже готов был меня выпустить. Ах, Гюнтер, Гюнтер. Слабая душа.

Гюнтер . Что ж ты со мной не разводишься?

Татьяна Рудольфовна . Люблю.

Гюнтер . Вот еще, что меня злит. Сказала «люблю» и ждет, что мы тут все с ног попадаем. Ты – жена. Эта твоя работа. Работай.

Плотный (Хагену, который рассматривает отобранный пистолет). Вы мне его потом не забудьте отдать.

Хаген . Посмотрим.

Плотный . Что значит, «посмотрим»? Я с вами по-хорошему…

Хаген выразительно смотрит на Плотного.

Плотный. Я все понял. Действуйте, как вам удобнее.

Плотный уходит утешать Татьяну Рудольфовну.

Гюнтер. Надежда Петровна.

Уборщица . Аушки?

Гюнтер . Надежда Петровна, а вы не могли бы отменить вызов?

Уборщица . Ой, конечно. Я бегу. (Срывается бежать.)

Гюнтер . Надежда Петровна!

Уборщица . А?

Гюнтер . Позвоните с моего.

Дает Уборщице телефон.

Уборщица . Ноль-два?

Гюнтер (улыбаясь ). Ну, я же не знаю, куда вы звонили.

Уборщица (набрав номер). Алле? Здравствуйте, это вас из замка снова беспокоят… Давно?… А что же делать?… Да, ошибочный… Нет, меня не пытают… Как вы сказали?… Могу я выйти?… (Прикрывает трубку рукой, обращается к Гюнтеру.) Могу я выйти?

Все смотрят на Гюнтера. Гюнтер не смотрит на всех.

Гюнтер. Нет.

Уборщица (в трубку). Нет. Алле, алле… (Возвращая телефонную трубку Гюнтеру.) Говорят, «ждите».

Повар Х.Ц . Чего ждать?

Уборщица . Ждите, говорят.

Хаген (Гюнтеру). Фокус не удался?

Гюнтер (улыбаясь). Нас едут спасать, Хаген?

Хаген . Нас едут спасать, Гюнтер.

Гюнтер (Плотному). Как я понял – вы адвокат моей жены?

Плотный . Если вы муж моего клиента, я – адвокат вашей жены.

Гюнтер . Одно не могу понять – кто сказал, что вы не можете быть и моим адвокатом?

Плотный . Дело в том, что семейный адвокат – это не совсем то же, что семейный доктор. Помимо этического момента, возникает вопрос пластики образа, репутации…

Гюнтер . Вот именно. Мне и нужен адвокат с пластичной репутацией.

Плотный . Так – чисто теоретический вопрос, не имеющий отношения ни ко мне, ни к вам… Ну, вы понимаете…

Гюнтер . Думаю, справедливо было бы назначить двойной, нет, даже тройной гонорар.

Плотный . А тогда еще более теоретический вопрос – что я должен сделать? У вас проблема?

Гюнтер . Да, небольшая. Вот этот господин. (Показывает на Новенького.)

Новенький . Знаете, это, в конце концов, уже просто неприлично. Вы постоянно намекаете, что мы с вами были раньше знакомы. Видите же, что я болен, могли бы иметь снисхождение – рассказать обстоятельства. Обидно, правда. Я же и действительно ничего не помню.

Гюнтер . Во-первых, я не намекаю, а так прямо и говорю: «Мы были знакомы.» Что ты хочешь знать?

Новенький . Все… если возможно.

Гюнтер . Все – невозможно.

Медянкина (как человек простой и любопытный). Можно я послушаю?

Гюнтер (наугад). Люся?

Медянкина . Да… нет, Марина.

Гюнтер . Давай, Марина, усаживайся поудобнее. Вот, давай, я подвинусь. (Пододвигается.) Господа, кто еще любопытствует, не ходите мимо – присоединяйтесь. Хаген Карлович, тебе место в первом ряду. (Медянкиной на ухо.) Никогда, Марина, не берите первый ряд. Это места для простаков. (Без перехода.) Девушка, вы мне нравитесь. (Марина делает большие глаза. Гюнтер продолжает.) Веду себя глупо. Но поймите и меня, жизнь я прожил настолько… непрозрачную, что меняться тяжело. Хотя и надо. (Думает.) Мой лучший друг! Продукт моей единственной солидной подлости. (Показывает на Новенького.) Сидит.

Хаген . Я его знаю?

Гюнтер не отвечает.

Гюнтер. Не скажу, что это была сверхвыдающаяся подлость, за которую уж прямо-таки совсем не стыдно. Все было достаточно сдержанно, в рамках общепринятой морали и немного… робко. Но не без вдохновения. И вот это вдохновение… Оно не взялось ниоткуда, из пустоты… Его источник – Личность. Объект подлости. Ее мишень. (Кладет руку на плечо Новенькому.) Здесь раньше была голова. (Кладет руку на голову Новенькому, который его внимательно слушает.) Кто в это поверит? Кроме кости и керамических пломб, здесь был еще кто-то, господин загадочный – личность серая, неописуемая. Здесь цвели древние сады и пятнистый единорог бил копытом…

Медянкина . Переведите, пожалуйста.

Гюнтер . И этот господин… это вещество – мясо, в сущности… (Повару Г.Ц.) Скажите, как специалист. Мозг – это мясо?

Повар Г.Ц . А рыба, это мясо?

Гюнтер . Рыба это мясо.

Повар Г.Ц . Рыба это рыба.

Гюнтер (недовольно). Спасибо, объяснили. Одним словом, я преклонялся перед той кашей, которая тут варилась. Не тем велик человек, как он умеет приспосабливаться к обстоятельствам. Величие в том, как он эти обстоятельства игнорирует. И, по этой части, мой лучший друг не знал себе равных.

Медянкина . Опять на турецком.

Гюнтер . Перевожу. Он верил в драконов, но не верил в паспортный стол. (В сторону.) Совершенно безнадежное занятие – рекламировать дорогого человека. (Людям кухни.) Что я хочу сказать?!