Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)

– Стой! – он догнал меня. – Вот тут!

И черкнул ребром ладони по плотному мраку.

Этот мрак заполнил собой воображаемую пирамиду, которую образовали ель со своей тенью. Я подумала – может, все места входа расположены в таких пирамидах? И решила впредь приглядываться внимательнее – уж мне-то нужно было научиться их видеть хотя бы затем, чтобы соответствовать своей должности.

Мы оттянули края и вошли.

Где бы ни входить – от разреза немедленно вырастает и протягивается через луг узкая дорожка. Но луг меняется – я помнила, как он благоухал свежими стружками, но помнила также и аромат матиол. Сейчас, когда я шла первой, а Даниил – за мной, запах был тонкий, свежий, ясный… гиацинтовый?..

Скамейка была пуста.

– Намтар! – негромко позвала я. – Намта-а-ар!..

Никто не отозвался.

– Он на своей стороне, – сказал Даниил и сделал несколько шагов по Намтаровой тропинке. – Но он где-то рядом.

Я подошла к краю обрыва.

Обрыв тут тоже был с капризами – на сей раз река оказалась совсем близко, так поднялась, что я, не щурясь, видела возникающие от рыбьих губ кружки и черные бока мертвых перловиц у кромки воды. На узкой полоске серого песка, довольно далеко, обнаружилась черная фигурка вроде сидящего пса. Кто-то следил за течением.

– Намтар! – еще раз позвала я.

Это был он, и наконец-то он услышал свое имя. Резко повернув голову – так бывает от испуга, – он увидел меня и тут же съежился. Ждал – да, но при этом боялся…

Намтар еще недолго посидел на песке, обхватив и притянув к груди коленки, потом встал, выпрямился, даже потянулся. Он был как-то даже не по-мальчишечьи, а по-девичьи легок и гибок. А затем, двигаясь наискосок, быстро взошел по крутому откосу и оказался возле скамейки.

Увидев Даниила, он отступил назад и встал на самом краю обрыва, спиной к воде, еще движение – и он полетел бы в реку. И переводил с Даниила на меня и обратно большие темные глаза, удивительно похожий уже не на девочку-гимнастку, а на черного пуделя. Возможно, в иные века он и являлся людям именно черным пуделем, подумала я, только зачем же сохранил этот жалкий взгляд, на что он демону, к тому же – из того легиона Велиаровой братии, который сражается за справедливость?

И тут я поступила не по уставу, а как Бог на душу положил. Я села на белую скамейку и ногтями провела по ней черту.

Очевидно, это действительно означало приглашение к переговорам. Намтар сошел со своего опасного места и сел на отведенной ему половине, ссутулившись и свесив кисти рук промеж бедер.

– Добрый вечер, – сказала я ему.

– И тебе, око Божье.

– Поговорим?

– Поговорим.

– Тебя что-то мучает, Намтар. Что-то не дает тебе покоя.

– Мне не дает покоя то, что со мной поступили несправедливо. Мое дело обманом перенял другой. И то, что он вытворяет, уже… уже…

– Не лезет ни в какие рамки?

– Я бы сделал лучше! Он воспользовался моей оплошностью! Он совершенно бесцеремонно занял мое место.

– Помнишь – ты рассказывал про Иванушку-дурачка? Который хотел отомстить за сына?

– Еще бы я это не помнил…

– Давай продолжим. С того места, на котором тебя прервал Нартов.

– А ты имеешь полномочия? – наконец спросил он. – То, что у тебя за спиной стоит суд Божий, еще не значит, что тебя ко мне послали.

Помолчал и добавил – весьма разумно, кстати, добавил:

– Если вдуматься, он за каждым из ВАС стоит…

– Да нет, я никаких полномочий ни у кого не просила. Ты можешь встать и уйти. Я просто, как бы тебе скаать… Я чувствую, что дело тут не просто в справедливости.

– Ты просто не знаешь, сколько всякой ненужной дряни прилипает к справедливости. Представь себе огромный корабль, который теряет скорость из-за того, что у него дно обросло ракушками. Вот так и справедливость…

Намтар задумался.

– Представить это нетрудно. Вот только мы называем дрянью совсем разные вещи.

– Да, возможно…

Даниил за моей спиной молчал, и я не понимала – то ли беседа развивается как должно, то ли не занимающий места на белой скамейке обязан молчать по этикету.

– Твой Иванушка-дурачок совершил акт справедливости. Проучил врага… или покарал врага? Как у вас в таких случаях говорят?

– У нас вообще не говорят.

– И тогда оказалось, что из этой справедливости может вырасти другая, более основательная? – я вспоминала то, что он рассказывал Нартову, и особенно отчетливо вспомнила, как завопил Намтар, возмущаясь своим отстранением от перспективного ДЕЛА.

– Ну да! Ну да! – внезапно заголосил демон. – Я просто воспарил, когда понял это! И, главное, кто оказался носителем справедливости? Мальчик! Мальчик, который был лишь орудием! Способности у него слабенькие, но это на самом деле просто замечательный мальчик… Когда я увидел, как в нем зреет эта страсть, доводя его до безумия, когда я увидел эти разрозненные картинки, вроде вашей детской игрушки из кусочков картона, я понял, как их составить вместе! Мальчик мог – он горел идеей! Недоставало образа – и когда он произнес вслух «И на вас управа найдется!», я тут же кинул ему образ!.. Но прошло еще немалое время…

– Погоди, погоди! Помнишь, ты сказал – Грань подвинули двое, сперва человек, потом демон, и никак не наоборот. Помнишь? – я заглянула ему в глаза. – А теперь выясняется, что демон все же подсказал человеку идею!

– Да нет же… – он явственно смутился. – Это была не подсказка! Я поместил его в обстоятельства, когда человек невольно вынужден задуматься о справедливости! Я сделал это жестоко, да, но что в это мире делается иначе? И в законе Моиссевом сказано: «око за око, зуб за зуб». Этот маг-недоучка Буханцев лишился сына – вообще-то, если по справедливости, и некто Богуш должен был лишиться сына! А я на самом деле уберег мальчика! Я не дал ему умереть! Когда я увидел, как напряженно он думает о справедливости, я… я…

– Что ты сделал, Намтар?

Молчание было долгим.

– Ничего я не сделал, – сказал вдруг Намтар. – Я просто дал ему думать о справедливости дальше…

Вот это было правдой.

– А потом?

– А потом пришел другой – и отнял у меня то, что я так замечательно начал воплощать. Я попытался сопротивляться, но он уже завладел мальчиком. Он вывел мальчика к самой смертной черте и сам его оттуда всенародно увел! И когда я честно и открыто напал на него, он меня одолел. В мире людей мы должны вести себя как люди – и он просто лучше освоил человеческую драку… А жаловаться я никому не мог – как я ни у кого не спрашивал позволения на справедливую кару для Богуша, так он ни у кого не спрашивал позволения на работу с мальчиком! Я только полюбопытствовал – но мне тут же ответили: надо быть бдительным, и тогда у тебя не уведут из-под носа твое дело.