Сергей Палий - Изнанка

Сережка наконец не выдержал и разразился ревом – больше от страха и молчаливой сосредоточенности отца, чем от трудностей преодоления снежных заносов. Это послужило сигналом. Голоса смолкли как по команде. Через несколько секунд раздался гулкий ружейный выстрел... Завизжала Нина Васильевна, гневно и старательно заматерился дядя Сева. Еле слышно хлопнула дверь калитки... Слава богу! Значит, стрелял старик все-таки в воздух, иначе бы эти сволочи его изрешетили.

Рысцов понял, что медлить больше нельзя. Он рывком вывернул руль вправо, чуть не уронив «Урал» на себя, и принялся толкать в горку, к стезе.

– Ну-ка, Серега... подпих-хни сзади... немножко... – поднатужившись изо всех сил, прошептал Валера. – Потом поплачешь...

Пацан послушался только первой просьбы. Слезы продолжали упрямо катиться по щекам, но он уперся в задний фонарь обеими ручонками и помогал катить двухколесное чудовище советской эпохи...

– И р-раз... Хорошо. И еще...

Наконец. На дороге. Ключ, свет, масло, аккумулятор, бензошланг... Отлично.

Сережка попытался было забраться на заднее сиденье, но Рысцов усадил его между собой и баком, одернув тулупчик под попой. Оглянулся. Из-за поворота, освещенная тусклым светом, который зажегся во многих окошках после выстрела дяди Севы, выезжала «Тойота» с тонированными стеклами, скрипя колесами по плохо разъезженному снегу. Именно та, которую он видел вчера на вокзале. Метров пятьдесят до гадов, не больше... На мгновение его спину свела судорога предчувствия, будто автоматная очередь уже неслась свинцовым резцом сзади.

– Папка, по-ехал-и... – запинаясь от утихающего рева, проговорил Сережка.

Валера саданул коченеющей в туфле ногой по стартерному рычагу. Недовольное фырчание поршней, короткая сонная вспышка фары... Не берет... А мы – еще разочек! Вот так! Мороз-то не шибко свирепый, должно же! Ну... Вот и взяло... Двигатель взревел, заставив вздрогнуть обоих. Отца и сына.

Беглецов...

Выжав сцепление и надавив носком левой ноги вниз, переключая на первую передачу, Рысцов крутанул ручку газа на себя. «Урал» взрыхлил задним колесом снежный покров чуть ли не до самого грунта и тронулся. Так... теперь подцепим вверх, пропустив один щелчок – вторая передача... Сережка успокоился и теперь, щурясь от быстро высыхающих слез и ослепительного луча фары, прыгающего по редким заборчикам и деревьям, смотрел вперед через ветровое стекло. Мальчишка прижался к бензобаку всем телом.

Подстраиваясь под натяжку тросика, подающего бензин в карбюратор, Валера газовал все сильнее, плавно разгоняя мотоцикл. За следующим поворотом оказался коварный мостик, с которого он чуть не слетел накануне вечером с пьяным дедком. Пришлось резко сбросить скорость и выключить дальний свет. Дальше дорога пошла и вовсе кочковатая, что дало беглецам небольшое преимущество – машина здесь оказалась менее маневренна, чем мотоцикл.

«Тойота» стала постепенно отставать.

Жаль, подумал Рысцов, что на шоссе они нас все равно догонят. А петлять по проселочным барханам тоже нельзя бесконечно: с каждым пройденным метром, согласно теории вероятности, повышается шанс улететь юзом в кювет. Постараемся оторваться от них как можно сильнее, пока едем до Сасово. Там видно будет.

Что же эти уроды медлят, интересно? Они могли бы, по логике, уже давно его пристрелить. Даже в ночной темени пара длинных очередей крест-накрест достигла бы цели – тем более задний красный габарит так и так виден. Но огонь не открывают, стало быть, он нужен им живехонький. Это очень хорошо... Но зачем, Кристина? Зачем тебе понадобился Валерий Рысцов? Обиделась на хмельные оскорбления и ванну с трупами? Не верю. Не такая ты мелочная, хоть характер твой вкупе с серьезнейшими внутричерепными расстройствами и сдвигами очень подходит для изучения на консилиуме психоаналитиков... Но ты не мелочна.

Тогда – зачем?..

Следующая мысль тонко зажужжала в мозгу, отгоняя предыдущие: а что, если сейчас погасить свет, заглушить мотор, схватить Сережку на руки и быстренько побежать в лес? Бред какой в голову лезет, это ж надо... Ну летом это еще могло прокатить. Но зимой, при рыхлом, девственно ровном снеге... Ну и ну, подумать только – как находчиво! Все, отставить умные размышления.

Нужно сосредоточиться на дороге.

В Сасово их мотоцикл влетел, едва не столкнувшись со стоявшим поперек улицы грузовиком, на будке которого было трафаретно написано «хлеб». Вильнув в сторону, Рысцов злобно выругался, а Сережка только крепче сжал бензобак.

Через весь город они проехали по прямой пустынной улице минут за пять. Оторваться от погони не удалось – «Тойота» преследователей упорно держалась на хвосте, поэтому сворачивать в стороны не было смысла: только давать им лишние секунды. Вскоре спереди надвинулись выведенные светоотражающей краской буквы указателя. На Шацк – прямо. А там и до Рязани километров пятьдесят.

Прямо – так прямо...

Какого черта он вообще едет в Москву? Безумству храбрых играем марш мы. Похоронный... Два человека на мотоцикле, мчащемся на большой скорости... Если их не остановят до въезда в столицу, то уж через блокпост МКАДа проскочить – никаких шансов. Самоубийство.

А что еще делать? Остановиться и сдаться на милость этим... мордоворотам? Если б один был – да. Но рядом сын... Повернуть в Шацке налево, в сторону Пензы? Абсолютно бессмысленно. Если «Тойота» и не догонит сама, то уж бензин в баке «Урала» кончится явно раньше, чем у «японки»...

Сумасшествие. Безвыходность. Холод страха, забирающийся под плащ и скребущий острыми когтями вдоль позвоночника...

Стрелка спидометра, подсвеченная снизу, подкрадывалась к рисочке «60».

Ночная трасса, грохот мотора, пролетающие по сторонам призрачные столбы электропередачи, окостеневшие в дорогих туфлях ступни, одинокая фура, сверкнувшая дальним светом и обдавшая мягким потоком воздуха...

Стрелка приблизилась к цифре 80.

Вздувшийся пузырем тулуп Сережки между напряженных рук, развевающиеся тесемки его ушанки. Мальчишка ни разу не обернулся. Он молча следит за несущимся под переднее колесо асфальтом с пятнами раскатанных ледяных луж. Ему жутко...

Стрелка будто изогнулась, заступая за 80.

Конус света фары, разбивающийся о белые полосы дорожной разметки. Ослепляющие блики в зеркале заднего вида... Расписание жизни, расписание снов. Стук клапанов в двигателях, скрежет клапанов сердец... Нервный тик времени...

Он перебрасывается пошлой шуточкой с Феченко и отправляется обедать в кафе. К столику подсаживается набыченный Шуров, выкладывает ворох бумажек, задает три ничего не значащих вопроса и заказывает стопку водки, приговаривая: «Полный эрзац! Суррогат...» Мелкумова устраивает вечерний разнос, дымя дамской сигареткой... Грузный Каличенко ругается на сотрудников, то и дело роняющих коробки с комплектующими, и прихлебывает ирландское пивко из горла... Студия. Петровский улыбается, глядя на потрясно примитивную игру Копельникова, получившего первую серьезную роль... Разговорчивый дальнобой Акоп хочет врубить музыку, чтобы «нэ скучат»...