Дэйв Дункан - Герой !

Снова с братьями. Дома. В улье.

Сколько их здесь?

Коричневый был невероятно похож на Раджа. Как Радж говорил, улыбался как Радж. Он сказал:

- Вау! И впрямь брат Ваун! - В почтительных, взволнованных интонациях Раджа. - Я знаю о тебе все, брат!

Радж был мертв чуть не полвека. Ваун предал их, всех.

Оранжевый или, может, Зеленый, сказал:

- О, как чудесно наконец видеть тебя, Ваун.

- Мы знаем о тебе все, - сказал другой.

- Всего вы знать не можете! - возразил Ваун. - А про Раджа, Приора и "Юнити"?

Голоса смешались вокруг: "Конечно!", "Безусловно!", "Столько лет следили за тобой!", "Ты - герой!", "Мы рассчитываем на тебя!"

- Что будем делать с дикими, брат? - спросил то ли Фиолетовый, то ли Оранжевый.

- С дикими?

Ваун вспомнил и огляделся. Казалось, будто солнце засияло ярче, приятней стал морской ветер, холмы вдалеке зеленее. Клинок и Фейрн стояли на площадке, девушка прислонилась к лейтенанту, щекой прижавшись к его груди; он обнимал ее одной рукой. Она была потрясена, лицо ее стало непроницаемым, как камень.

"А что, черт возьми, я могу сделать с ними?" - подумал Ваун, а после понял, что решения теперь принимает не он.

А что, черт возьми, мы можем сделать с ними?

Он взглянул на братьев и увидел, что лицо Фиолетового обескураженно нахмурилось. Обескураженность перешла к Зеленому... и Оранжевому...

Они не понимали, почему он вообще сомневается.

- Естественно, нам надо будет их убить, - сказал он.

Фейрн завопила:

- Ваун!

- Может, отдадим их пиподам? - предложил юный Коричневый, будто его осенило.

- Все равно останется пара трупов, - сказал Зеленый, но он явно был успокоен тем, что Ваун подтвердил очевидное.

- Ваун! - закричала Фейрн. - Ты так не думаешь!

Ее лицо было мертвенно-бледным. Она повернула голову, посмотрела на Клинка и обняла его крепче.

- Он не всерьез, правда?

Клинок даже не взглянул на нее. Он продолжал мрачно смотреть на адмирала Вауна, героя-идола всей его жизни. Клинок знал ответ.

Ваун говорил всерьез.

Поддержи он Братство, ему придется хранить тайну улья, а это означает, что эти двое не должны покинуть Кохэб живыми. А если он по-прежнему на другой стороне - а в данный момент он был настолько огорошен, что не сказал, на чьей, - тогда он должен играть в противное. Очевидно, братья приняли бы его в свои ряды, но надо же сыграть свою роль. Ценой будут два рэндома. Его жизнь тоже в опасности.

Иными словами, у него не было выбора.

- Они должны умереть, - сказал он, - а где и когда - не могу сказать точно. Давайте запрем их где-нибудь и решим после, хорошо?

- На вентиляционной станции есть сарай с замком, - заметил Коричневый, сама услужливость.

- Прекрасно. Что вы имели в виду, когда сказали, что рассчитываете на меня?

Голоса смешались вокруг него: "То, что ты можешь помочь". "То, что ты можешь сделать для нас". "Помочь улью, когда настанет Армагеддон". "Твоя роль в Судный День".

Заражение, о котором так часто говорил Рокер, уже пустило свои корни. Двум неумелым беглецам, Дайсу и Сессину, как-то удалось организовать улей, хотя все говорили, что это невозможно.

Вот так. Великий адмирал Ваун не добился успеха ни в чем. Все оказалось враньем. Полстолетия он врал всем - даже, похоже, самому себе. Он не уничтожил Q-корабль "Юнити" и Братство.

В конечном счете победил Аббат.

Реальность "Юнити" потрясала блеском и великолепием, на всех дверях и стенах кружились цвета и узоры. Голого камня не было видно нигде. Ничего общего с доггоцевским симом - лабиринтом грязных тоннелей, типа заброшенной канализации. Несмотря на страх и злобу, Ваун был взволнован тем, что оказался наконец-таки на настоящем Q-корабле. Художники, авторы этой замысловатой мозаики, может быть, были из членов экипажа, а может, умерли несколько веков назад. Некоторым Q-кораблям по тысяче лет.

Затхлый и непереносимо горячий воздух. Летный костюм Вауна быстро промок, даже его полуголые попутчики блестят от пота, корабль годами гнулся под воздействием гравитационных волн двух сингулярностей и пропитывался радиацией.

Жилая часть охлаждается; в середине камня значительно жарче.

Невидимая система общественного оповещения разражается маршем, что означает, наверное, общий сбор, поскольку все, кого Ваун видит, двигаются в одном направлении. Его ведут дальше внутрь камня, и шум механизмов становится громче, а воздух, что приятно, прохладнее.

На него набрасывается ностальгия. Цвета, братья, голые до пояса, голоса все будит воспоминания Приора об улье на Монаде. Монаде, доме, где был создан Ваун, доме, о котором он до выкачки мозгов не знал.

Он спешит вместе с группой примерно из десятка парней за Аббатом в черных шортах и кепке. Появляются другие и присоединяются к процессии. Желудок шевелится в невидимых волнах псевдогравитации, и жив еще гнетущий страх стремительно приближающихся снарядов Рокера. Вокруг не смолкают голоса, все одинаковые - и он не может разобрать слов.

Может быть, они и кажутся друзьями, но это - враги.

- Спейсеры, - спрашивает он, - вы отравили их газом?

- Боюсь, да, - небрежно отвечает Аббат. - А что еще с ними делать?

- Что за газ?

- Понятия не имею. Спроси Байо. Знаю, что у нас немного иная альфа-цепь гемоглобина, что помогает в технических средах. Более старательно отбирает кислород.

Четыре парня и две девушки изуверски убиты! Ваун задыхается от ярости. Он возглавлял судно, он отвечает за них. Пока ему удалось убить одного брата, ранить одного - счет он еще не сравнял. Невозможно верить в эти чудесные всепрощение и дружбу. Они как-то обманывают его... впрочем, какая разница? От него пользы, как от трупа.

Мэви и Вэлхэл далеко.

Его приводят в просторный круглый зал. Здесь уже около двух десятков парней, и двери впускают потоки людей. Вся мебель - одна скамья, сплошное кольцо, на котором могут разместиться более шестидесяти человек. Аббат перешагивает скамью и садится лицом к центру. Все делают так же. Через несколько минут кольцо заполнено, парни сидят плечом к плечу, вжимаясь друг в друга, все лицом к центру. Потом как-то втираются еще человек десять или больше, создается настоящая давка. Все елозят, шутят, дружески наезжают друг на друга.

Братство! Улей в сборе. Он снова видит этот зал в Монаде, открытый всем ветрам и птицам, с полом, устланном бурой пещерной травой. Летом птицы нередко пролетают тут даже во время собраний Братства. Он вспоминает взрыв веселья в тот день, когда одна нагадила на выступающего брата.

Ваун обнаружил, что бессмысленно таращится на купол над головой, в мозаике которого запечатлены чудные крылатые чудища и мифологические существа. Картины, возможно, дело рук человеческих, но яркие цвета говорят, что это работа Братства. Двадцатилетнее путешествие оставляет много времени на искусство.