Айзек Азимов - Шутник (Сборник о роботах)

С тех пор и появились две основные модели — собственно роботы и роботессы. Разумеется, свою роль в этом делении сыграло и обычное для нас стремление подражать человеку и его социальным институтам.

Роботы и роботессы весьма похожи на мужчин и женщин. Роботессы, как правило, более стройны, реакции у них обостреннее, чувствительность выше, они легче адаптируются и более надежны, хотя иногда и склонны к истеричности. Роботы же закалены, они приспособлены для более тяжелой физической работы, а также для Тех видов интеллектуальной деятельности, которые требуют электронного мозга больших размеров.

Роботы, как правило, однолюбы, что создало у них моногамный тип брака. Роботу, как и человеку, приятно сознавать, что у него есть близкое существо, с которым он делит все беды и радости. А теперь, мисс Бишоп, я хотел бы вернуться к своей личной проблеме: как следует мне вести себя с мисс Румянчик — красавицей, к которой меня неодолимо влечет, хотя я знаю, что она не очень умна и склонна к пуританству?

Няня Бишоп задумчиво сдвинула брови.

— Пока, Зейн, мне приходит в голову только одно: нельзя ли внести в блоки мисс Румянчик некоторые изменения, которые сняли бы излишнее пуританство?

— Вы шутите, клянусь святым Рэем, не так ли? — воскликнул Зейн Горт, шагнув к девушке и угрожающе протягивая клешни к ее горлу.

24

Няня Бишоп побледнела. Гаспар попытался удержать клешни, но Зейн уже сам опустил их.

— Я хочу сказать, — размеренно произнес он, — что могу счесть ваши слова только неудачной шуткой. Переделывать блоки робота, с тем чтобы изменить его поведение, — о, это преступление, вдвойне превышающее посягательство на человеческий мозг! Нашу личность так легко изменить, что любой намек на это вызывает у нас инстинктивные защитные реакции. Простите, если я вас напугал, — добавил он более мягко. — Но я должен был показать вам, насколько неприемлема для меня даже мысль о чем-либо подобном. А теперь я снова прошу у вас совета…

— Мм-м… право, не знаю, Зейн, я просто теряюсь, — неуверенно сказала няня Бишоп, искоса взглянув на Гаспара. — На первый взгляд вы и мисс Румянчик не очень подходите друг другу… Правда, в старину у людей считалось, что волевой умный муж и красивая глупая жена всегда прекрасно ладят, но я не очень в этом уверена. Психометрист Шейрон Розенблюм утверждает, что брак бывает удачен либо при полном равенстве интеллектов, либо в тех случаях, когда муж умнее жены на тридцать процентов. А вы, Гаспар, не могли бы пролить дополнительный свет на этот вопрос? Насколько глупа Элоиза Ибсен?

Гаспар мужественно игнорировал этот выпад.

— Извини меня за прямоту, Зейн, — сказал он, — но цель твоих ухаживаний за мисс Румянчик — именно брак?

— Конечно, я не безгрешен, — сказал робот, — но я думаю именно о браке! Друзья, буду с вами откровенен: многие из нас, роботов, не сторонники строгой нравственности, особенно если подворачивается подходящий случай. Да и кто их за это осудит? Но я создан иначе. Я не испытываю полноты чувства, если оно не предполагает единства мыслей, чувств и поступков, короче говоря, семейной жизни! К тому же для меня у этого вопроса есть и практическая сторона. Я обязан учитывать реакции моих читателей. Герой книг Зейна Горта, неустрашимый доктор Вольфрам, неизменно верен своей единственной роботессе! На его пути то и дело появляется неотразимая Серебристая Вилия, но в конце концов он всегда возвращается к Золотистой Бланде, своей нежной супруге!

— Послушайте, Зейн, — вдруг спросила няня Бишоп, — а вам не приходило в голову, что мисс Румянчик старается выглядеть глупее, чем она есть на самом деле? Наши роботессы — женщины, я имею в виду, — иногда прибегают к такой уловке, чтобы польстить мужчине, который их интересует.

— Вы полагаете, что это возможно? — возбужденно спросил Зейн. — Клянусь святым Станиславом, вы правы! Огромное спасибо, мисс Бишоп. Теперь мне есть на что опереться.

— Не стоит благодарности. А ее пуританство пусть вас не тревожит. Все мы пуританки до поры до времени. Ну а теперь я должна заняться моими кругляшами. Пора их переставлять.

С этими словами она бросилась к яйцеглавам и принялась торопливо и без видимой системы переставлять их. При этом яйца всякий раз оказывались наклоненными иначе, чем прежде.

— Зачем это нужно? — спросил Гаспар.

— Меняет давление в мозговых тканях и создает у них ощущение разнообразия. Во всяком случае, такое правило ввел Цукки.

— Цуккерторт?

— Да, мистер Цуккерторт создал целый свод правил, регулирующих как уход за яйцеглавами, так и общение между ними — так сказать, священные законы Детской.

— Няня Бишоп… — вдруг нерешительно спросил Зейн Горт, — нельзя ли мне… подержать одного?

Она с недоумением оглянулась на него, Потом широко улыбнулась.

— Ну, разумеется! — сказала она, протягивая ему очередного яйцеглава.

Зейн прижал серебристое яйцо к своей вороненой груди и начал нежно покачивать, напевая «Колыбельную» Шуберта.

— Отдайте-ка его мне, — сказала няня Бишоп с легкой тревогой. — Это ведь не младенец, а глубокий-глубокий старик.

Зейн кивнул, осторожно положил яйцо на подставку и обвел внимательным взглядом остальные яйца.

— Старики ли, младенцы, они все равно своего рода мост между людьми и роботами, — задумчиво сказал он. — Вот если бы…

Но тут за дверью послышались бессвязные вопли, пронзительный визг и топот. В Детскую стрелой влетела мисс Румянчик, в ужасе увернулась от объятий Зейна Горта и с истерическим рыданием упала на грудь няни Бишоп, которая слегка пошатнулась, но мужественно выдержала эти судорожные алюминиевые объятия.

Вслед за мисс Румянчик в Детскую ввалился, пошатываясь, папаша Зангвелл, размахивая кадуцеем и хрипло вопя:

— Изыди, заклинаю тебя Анубисом! Роботам из прессы вход запрещен!

— Зангвелл! — властно крикнула няня Бишоп и, когда он покорно повернулся к ней, продолжала ледяным тоном: — Убирайся отсюда, пока ты не проэтилировал весь воздух и твое дыхание не просочилось в яйца. Это вовсе не робот из прессы. Просто у тебя белая горячка.

— Мисс Биш! — жалобно возопил папаша Зангвелл. — Вы же вчера сами велели гнать в три шеи роботов, которые из прессы…

Тут его блуждающий взгляд упал на мисс Румянчик, и, в первый раз разглядев ее как следует, он дрожащим голосом простонал:

— Розовые роботы! То слоны, то фараоны, а теперь еще и роботы!

Он вытащил из кармана огромную фляжку, размахнулся, словно намереваясь отшвырнуть подальше, но вместо этого поднес ее ко рту и, шатаясь, вышел.