Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

— Вы не возражаете, если я сяду?

Она проводила его к стулу и встала рядом, слегка раздраженная.

— Что случилось? Что с вашей ногой?

— Поранил, — коротко ответил он. — Вы готовы?

Лицо ее прояснилось.

— Так вы согласны?

Байрон был не в состоянии обмениваться любезностями. Нога у него по-прежнему болела. Он сказал:

— Проводите меня к кораблю. Я оставлю эту проклятую планету. Если хотите, я возьму вас с собой.

Она нахмурилась.

— Вы могли быть повежливее. Была стычка?

— Да, со стражниками вашего отца, которые хотели арестовать меня за измену. Вот вам и право убежища.

— О! Мне жаль!

— Мне тоже. Неудивительно, что горстка тиранитов правит полусотней миров. Мы сами им помогаем. Люди, подобные вашему отцу, делают все, чтобы укрепить власть тиранитов. Они забывают, что значит быть джентльменами.

— Я уже сказала, что мне жаль, лорд Ранчер.

Артемизия произнесла этот титул с холодной гордостью.

— Пожалуйста, не судите моего отца, — продолжала она более мягко. — Вы не знаете всех фактов.

— Меня они не интересуют. Нужно действовать быстро, пока не появились полчища стражников вашего обожаемого отца. Я не хотел вас обидеть…

Байрон не собирался больше извиняться; никогда раньше он не испытывал на себе действие нейронного хлыста и не хотел испытать снова. И, во имя космоса, у него было право на убежище.

Артемизия рассердилась не на отца, конечно, а на этого глупого молодого человека. Он так молод и опрометчив, а еще берется осуждать порядки чужого государства!

Загудел коммуникатор, и она резко сказала:

— Подождите минуту, я выйду.

Слабо прозвучал голос Джилберта:

— Арта, у тебя все в порядке?

— Он здесь, — тихо ответила она.

— Хорошо. Ничего не говори, только слушай. Не выходи из своей комнаты. Пусть он побудет у тебя. Сейчас начнется обыск всего дворца. Я попытаюсь что-нибудь придумать, и пока не двигайтесь.

Он не ждал ее ответа. Контакт прервался.

— Вот оно что, — сказал Байрон.

Он все слышал.

— Мне оставаться здесь с риском навлечь на вас неприятности или выйти и сдаться? Я думаю, на Родии мне нечего ожидать убежища.

Она гневно посмотрела на него и возмущенным шепотом произнесла:

— Замолчите вы, отвратительный глупец.

Они смотрели друг на друга. Байрон чувствовал себя обиженным. Он ведь пытался помочь ей. Ей-то незачем было обижаться.

Она сказала:

— Простите.

— Все в порядке, — ответил он холодно. — Вы высказали свое мнение.

— Не следовало бы так говорить о моем отце. Вы не знаете, каково быть Директором. Он работает для своего народа, что бы вы о нем ни думали.

— О, конечно. Он хотел выдать меня тиранитам ради своего народа. В этом весь смысл.

— В некотором смысле, да. Он хотел показать им свою лояльность. Иначе они могли бы сместить его и установить непосредственную власть над Родией. Разве это было бы лучше?

— Что хорошего и сейчас, если дворянин не может здесь найти убежище?

— О, вы думаете только о себе. Вы эгоист — это ваш недостаток.

— Не думаю, чтобы нежелание умереть было эгоистичным. Умереть ни за что. Прежде я хочу побороться. Мой отец боролся с ними…

Он знал, что начинает говорить мелодраматично, но это она принуждала его к этому.

Артемизия лишь сказала:

— Что хорошего дало это вашему отцу?

— Ничего. Он был убит.

Артемизия почувствовала жалость.

— Мне жаль на самом деле… — И, защищаясь: — У меня неприятности, вы знаете о них.

Байрон вспомнил.

— Знаю. Но давайте начнем все сначала.

Он попытался улыбнуться. Нога болела меньше.

— На самом деле вы не так отвратительны, — сказала она.

— Ну… — начал Байрон.

И замолчал. Артемизия поднесла руку ко рту. Они повернули головы к двери.

Послышался мягкий звук множества ног на полуэластичной пластиковой мозаике, покрывавшей пол коридора.

Многие прошли мимо, но за дверью раздалось щелканье каблуков и загудел ночной сигнал.

Джилберт должен был действовать быстро. Прежде всего нужно было спрятать видеосонор.

Впервые он пожалел, что у него нет надежного убежища. Будь проклят Хинрик! Слишком быстро принял он на этот раз решение об аресте, не стал ждать утра. Другой возможности не будет. Надо торопиться.

Он вызвал капитана стражи. Приходилось как-то объяснить исчезновение пленника и то, что у него в комнате два стражника без сознания.

Капитан угрюмо выслушал его.

— Милорд, из ваших слов я не совсем понял, что произошло, — сказал он.

— Вы видите, — ответил Джилберт. — Они хотели арестовать его, а молодой человек не подчинился. Он ушел. Космос его знает, куда.

— Минутку, милорд, — сказал капитан. — Дворец хорошо охраняется, несмотря на поздний час. Сегодня у нас почетный гость. Выйти он не сможет, а внутри мы поищем. Но как он ушел? Мои люди были вооружены, а он — нет.

— Он сражался, как тигр. Я прятался в это время за стулом.

— Мне жаль, милорд, что вы не соблаговолили помочь моим людям обуздать осужденного изменника.

— Какая забавная мысль, капитан! Если ваши люди с двойным преимуществом в численности и оружии не справились с безоружным, то, конечно, нужно звать на помощь другого безоружного.

— Хорошо! Мы обыщем дворец, найдем его и посмотрим, сумеет ли он повторить подобное представление.

— Я пойду с вами, капитан.

Капитан покачал головой:

— Не советую, милорд. Возможно, будет опасно.

Такие замечания никто не смеет делать Хинриадам. Джилберт знал это, но лишь улыбнулся.

— Я знаю это, — сказал он, — но изредка и опасность кажется мне забавной.

Потребовалось пять минут на сбор отряда.

В это время, оставшись один, Джилберт и позвонил Артемизии.

Байрон и Артемизия застыли, услышав негромкий сигнал. Он прозвучал вторично, затем постучали в дверь. Послышался голос Джилберта.

— Позвольте мне, капитан. — И затем более громко: — Артемизия!

Байрон облегченно улыбнулся и шагнул вперед, но девушка неожиданно положила ему руку на рот. Чуть спустя она сказала:

— Минутку, дядя Джил.

Она указала Байрону на стену.

Тот с недоумением взглянул. Стена была сплошная. Но тут Артемизия коснулась рукой стены, и часть ее бесшумно скользнула в сторону, открыв вход в гардеробную.

Едва слышно прошептав: «Входите туда», девушка одновременно взялась за узорную булавку на своем правом плече. Расстегнутая блузка разорвала слабое силовое поле, удерживающее замок платья. Артемизия перешагнула через него.