Айзек Азимов - Основание и Земля

– Голан, – сказал он так весело, как только мог.

Тревиз поднял голову.

– Яков! Вы всегда входите на цыпочках, как будто думаете, что отвлекать меня противозаконно. Закройте дверь и садитесь. Садитесь и посмотрите на это!

Он указал на планету, видневшуюся на экране, и сказал:

– Я нашел всего два или три кратера, да и те довольно маленькие.

– Это имеет какое-то значение, Голан?

– Значение? Конечно. А почему вы спрашиваете?

Пилорат беспомощно махнул рукой.

– Все это для меня загадка. В колледже я в основном изучал историю. Ее дополняли социология и психология, а также языки и литература, главным образом древняя, а в университете я специализировался на мифологии. Я никогда не занимался планетологией или какими-либо физическими науками.

– Это не преступление, Яков. Меня вполне устраивает то, что вы знаете. Ваши способности в древних языках и мифологии очень помогли нам, и вам это известно… Что же касается вопросов планетологии, то я беру это на себя.

Понимаете, Яков, – продолжал он, – планеты формируются при объединении вместе мелких обломков. Последние обломки сталкиваются с целым, оставляя следы в виде кратеров. Так должно быть. Если планета достаточно велика, чтобы быть газовым гигантом, она в основном жидкая под газовой атмосферой и последние столкновения не оставляют никаких следов, кроме брызг.

На меньших планетах, остающихся твердыми – ледяных или каменных – возникают кратеры, существующие неопределенно долго, если нет причин, уничтожающих их. Имеется три типа таких причин.

Во-первых, мир может иметь ледяную поверхность, покрывающую жидкий океан. В этом случае любой сталкивающийся предмет пробивает лед и разбрызгивает воду. Через некоторое время лед смерзается и, так сказать, залечивает шрам. Такие планеты или спутники должны быть холодными и не пригодными для обитания.

Во-вторых, планета может быть вулканически активна, и кратеры постоянно заполняются лавой или пеплом. Однако, такая планета или спутник также не пригодны для обитания.

И тут мы подходим к обитаемым мирам, как третьему типу. Такие миры могут иметь полярные ледяные шапки, но большая часть океана должна быть жидкой. Они могут иметь действующие вулканы, но разбросанные по всей площади. Такие миры могут и не залечивать кратеров и не заполнять их. Однако на них могут проявляться процессы эрозии. Ветры и текущая вода будут эродировать кратеры, а если на планете есть жизнь, воздействие живых существ тоже сыграет свою роль. Понимаете?

Пилорат задумался, потом сказал:

– Нет, Голан, я не понял вас. Эта планета, к которой мы приближаемся…

– Мы сядем на нее завтра, – весело сказал Тревиз.

– Планета, к которой мы приближаемся, не имеет океана.

– Только небольшие ледовые шапки на полюсах.

– И плотной атмосферы тоже.

– Всего одна сотая плотности атмосферы Терминуса.

– Да и жизни здесь нет.

– Ничего, что я смог бы обнаружить.

– Тогда что могло эродировать кратеры?

– Океан, атмосфера и жизнь, – ответил Тревиз. – Видите ли, если бы эта планета не имела воздуха и воды с самого начала, любые образовавшиеся кратеры существовали бы до сих пор, и вся поверхность была бы покрыта ими. Отсутствие кратеров доказывает, что она не была безвоздушной и безводной с самого начала, и может, даже имела плотную атмосферу и океан в недалеком прошлом. Кроме того, на ней видны огромные бассейны, которые явно вмещали моря и океаны, не говоря уже о руслах рек, которые сейчас высохли. Поэтому здесь была эрозия и эта эрозия перестала действовать настолько недавно, что новые кратеры еще не успели появиться.

– Я, конечно, не планетолог, – с сомнением сказал Пилорат, – но мне кажется, что если планета достаточно велика, чтобы удерживать плотную атмосферу в течение миллиардов лет, она не потеряет ее внезапно. Разве не так?

– Этого я не говорил, – сказал Тревиз. – Но этот мир несомненно имел жизнь до того, как исчезла атмосфера, и вероятно, человеческую жизнь. Мне кажется, это был мир, приспособленный для человека, как почти все населенные людьми миры Галактики. Плохо только то, что мы не знаем, какие условия были здесь до того, как появились люди, что было сделано, чтобы приспособить этот мир для человека и, наконец, при каких обстоятельствах жизнь исчезла. Возможно, это была катастрофа, поглотившая атмосферу и положившая конец человеческой жизни. Или, может, на планете была какая-то неустойчивость, которую люди контролировали, пока находились здесь, и которая привела к сокращению атмосферы, как только они ушли. Может, мы найдем ответ, когда приземлимся, а может, и нет. Да это и неважно.

– Как неважно и то, была ли здесь когда-то жизнь, если сейчас ее нет. Какая разница, была планета необитаема всегда или только сейчас?

– Если она необитаема только сейчас, на ней будут руины, оставшиеся от периода обитания людей.

– На Авроре тоже были руины…

– Верно, но на Авроре они перенесли двадцать тысяч лет дождей и снегов, морозов и оттепелей, ветров и колебаний температуры. Кроме того, там была жизнь, не забывайте об этом. Может, там и не было людей, но другие формы имелись в изобилии. Руины могли эродировать так же, как и кратеры. И даже быстрее. Двадцать тысяч лет не оставили для нас никакого шанса. На этой же планете прошло какое-то время – может, даже те же двадцать тысяч лет или меньше – без ветров, бурь и жизни. Да, здесь были колебания температуры, но это и все. Руины должны быть в хорошей форме.

– Если они там есть, – с сомнением заметил Пилорат. – Возможно, на планете никогда не было жизни, или по крайней мере человеческой жизни, и отсутствие атмосферы связано с каким-то событием, к которому люди не имеют никакого отношения.

– Нет, нет, – сказал Тревиз, – вы не заставите меня снова стать пессимистом. Даже отсюда я вижу остатки того, что несомненно было городом… Поэтому завтра мы садимся.

Блисс с беспокойством заметила:

– Фоллом убеждена, что мы собираемся вернуть ее к Джемби – ее роботу.

– Гмм, – сказал Тревиз, изучая поверхность планеты, скользившую под дрейфующим кораблем. Потом он поднял голову, как будто только сейчас до него дошел смысл сказанного. – Это был единственный родитель, которого она знала, не так ли?

– Да, конечно, но она думает, что мы вернемся на Солярию.

– Разве это похоже на Солярию?

– А откуда ей это знать?

– Скажите ей, что это не Солярия. Я дам вам один или два книгофильма с графическими иллюстрациями. Покажите ей крупным планом различные обитаемые миры и объясните, что их насчитываются миллионы. У вас будет время для этого: я не знаю, как долго мы с Яковым будем бродить вокруг после того как выберем место и сядем.