Ирина Оловянная - Самурай

— Еда, боевые аптечки, батареи для бластеров есть, все остальное… — Я развел руками.

— Понятно.

— Фильтр для воды у вас есть?

Фермер кивнул.

— Только большой. Сейчас размонтируем. Анджело, — представился он.

— Энрик, — ответил я, пожимая протянутую мне руку. — У нас не больше получаса, иначе мы встретим их на обратном пути.

Наверху захныкал ребенок.

— Сейчас я мобилизую мою команду, — сказал я и вышел на крыльцо. — Лео, Виктор, идите сюда, Алекс, разворачивай машину.

Лео подошел и протянул мне оставленный в кабине бластер.

— Следующий раз выпустишь из рук после войны, — заметил он. — А то это слишком тяжкое испытание для моих нервов.

— Ладно, — согласился я, забрасывая бластер за спину.

Мы вернулись в дом.

— Виктор, топай наверх, помоги собрать детей. Спальники, одеяла, одежда, лекарства и детское питание. И мыло! Не забудь. Канистры для воды.

— Ага.

Анджело и Лео протянули друг другу руки.

— Лопата у вас найдется? — спросил я. — А вы идите, снимайте фильтр.

— Зачем тебе лопата? — спросил фермер.

— Ну как же — взрывчик, когда они приедут…

Анджело усмехнулся:

— А взрывать что будешь?

— Мину, в воротах.

— Разберешься?

— Уже проходили, — беспечно ответил я.

— Возьми лопату в чулане. — Он махнул рукой.

— О, и еще длинную проволоку, и с собой, если есть.

В умелых руках ящик зарядников и ящик взрывчатки — это одно и то же. Тем не менее мы с Алексом возились дольше всех, наконец наш предновогодний подарок Кремоне был установлен.

Через сорок минут мы уже покинули дважды обреченную ферму. За руль сел я, Алекс выглядит слишком уж несолидно, принять его за молодого солдата невозможно. А на Анджело слишком старая камуфляжка, к тому же с ястребом на рукаве. Впрочем, в предрассветных сумерках этого не разглядеть.

Грузовик с полупьяными солдатами (они орали какую-то песню) мы встретили уже при въезде в лес. Они на нас не отреагировали, ну и слава Мадонне.

— Засекайте время, — сказал я Анджело, — минут через сорок взорвется.

Он на мгновение отвернулся.

— Угу. Кстати, давай на ты.

— Хорошо, — улыбнулся я, — а почему ты хромаешь?

— В воскресенье как рвануло, у меня трактор и взорвался, посекло немного. Проверка? — ухмыльнулся он. — Лучше поздно, чем никогда. Ты громко хлопаешь ушами, я б тебе влепил за это тысячу отжиманий.

— Ну это уже четвертая проверка, — заметил я, — плюс логика.

— Когда это ты успел?

— Во-первых, мы сами слышали, что они собирались вас жечь; если бы ты был их агент, они не стали бы этого делать. А в ловушку для нас я не верю, слишком много случайностей. Во-вторых, дети — твои, если бы кто-нибудь из них хоть секунду вел себя неестественно, мне бы уже намекнули. Сам я не смотрел. В-третьих, когда я сказал, что скоро рванет, ты отвернулся. Если бы ты играл, разумнее было бы скрипнуть зубами так, чтобы я заметил. В-четвертых, обломки твоего трактора лежат на заднем дворе, а в-пятых, расстегни комбинезон.

Анжело хмыкнул и послушался. На груди у него под слоем заживляющего клея были видны полтора десятка неглубоких рваных ран примерно недельной давности. Сходится.

В-нулевых, и самых главных, замечательный пес Зонг назвал ферму своим домом, а Анджело — своим хозяином, но это не для публики.

— Теперь ты можешь меня проверить, сержант, — заметил я.

Анджело усмехнулся:

— Для того чтобы убить моих, необязательно было тащить нас в лес. Я тебя проверил, когда нам встретились эти ублюдки.

— Понятно.

Отдаленный грохот взрыва мы услышали через полчаса.

— Дом, наверно, остался цел, — утешил я Анджело, — и если они никого больше не пошлют, придется только соскрести со стен то, что осталось от этой партии придурков.

Анджело кивнул.

Глава 41

До нашей «автостоянки» мы добрались в половине десятого утра.

— Дальше пешком, — предупредил я, — километра два.

— Ясно, — кивнул Анджело, разглядывая неаккуратную груду наших трофеев, — нехорошо, что это здесь лежит, — заметил он.

— Ну, если они сюда доберутся, то грузовик демаскирует и сам по себе, — ответил я.

— Это если он здесь.

— Понял. Сегодня уберем.

Наконец я познакомился с детьми Анджело: десятилетний Пьетро воспринимал это как славное приключение, сонные пятилетний Лино и трехлетняя Анжела испуганно прижимались к матери. Младших детей придется перенести на руках. И еще куча вещей и трофеи. И, может, еще Зонг не сумеет добраться сам — по болоту не поплаваешь. Ой-ой-ой.

И тут меня осенило:

— Эй, Лео, погляди в водительском ящике. Нет там монотросика? Нам надо километра четыре. И блоков для подвески.

— Гениально! — воскликнул Алекс. — А корзиной будет этот чертов котел.

— Конечно, есть, — спокойно заметил Лео из кабины. — Машина новая, полный комплект. Почему ты не придумал этого вчера?!

— А ты? — огрызнулся я. — Я вообще не знал, что его можно привезти прямо сюда.

— Значит, Алекс меня перехвалил, — так же спокойно ответил Лео.

Я устыдился своей несдержанности.

Алекс привязал тросик (в какой-то слишком тонкой оплетке) к машине, достал необходимые детали и инструменты, критически осмотрел:

— Все у этих кремонцев через… одно место.

И занялся монтажом.

— Детей все равно придется перенести, — заметил он.

Я взял катушку (увесистая), свалил на Лео блоки и инструменты и побрел к острову.

Лео, сопровождаемый своим восторженным поклонником Пьетро, побрел за мной.

Отсчитав сто пятьдесят шагов, я присмотрел подходящее дерево, Лео меня подсадил, и я привинтил блок к сосне.

— Первая вышка, — мрачно сказал я, — а будет еще девятнадцать.

— Еще каких-нибудь три похода туда и обратно, и можно будет лечь поспать, — утешил меня Лео.

Нас обогнали сначала Виктор с Анжелой, а потом Алекс с Лино на плечах. Потом Джулия с каким-то большим узлом.

— Храни вас Мадонна, — прошептала она.

Лео устало улыбнулся. Когда мы делали третью вышку, прихромал Анджело, присоединился к нам и предложил способ ускорения работы. Зонга оставили сторожить грузовик и трофеи, все остальные мужчины строили «канатную дорогу». Так что уже через полтора часа мы добрались до острова. Лариса с Терезой ждали нас на берегу. Последний блок ребята вешали без нас с Лео.

— Идите-ка, ребятки, спать, — предложил Анджело. — Остальное мы уж как-нибудь без вас.

— Угу, — кивнул я, — или вечером.

Мы что-то такое съели и забрались в палатку.

Проснулся я на закате, странно было бы сделать это раньше. Вставать не хочется, но надо, вот вернусь домой, и меня сутки краном никто не поднимет. С этой утешительной мыслью я вылез из палатки. Да, отставной сержант — это вам не жареный крысиный хвост! Колодец был обложен бревнышками, чтобы не обвалились края, и огражден небольшим плетнем, чтобы никто не загремел туда в темноте, куча трофеев превратилась в аккуратный штабель, в лагере появилась третья палатка, а наши гражданские шмотки были постираны и сушились на веревке…