Елена Ворон - Без права на смерть

В Зазеркалье тоже была темнота, но иная, чем в Замке, — коричневая, прозрачная. На полу лежал прямоугольник света: дверь в соседнюю комнату была открыта. Вытянув перед собой руки и не ощутив сопротивления, охранитель мира шагнул в Большой мир, в рабочий кабинет Богини.

Окно было задернуто шторами, за ним плескалось и шуршало галькой море. Открытая дверь вела в гостиную. Там с недовольным видом сидел в кресле Итель, пропускал сквозь пальцы свою курчавую бороду. У стены находился стол, на котором были выставлены бутылки, бокалы, блюда с бутербродами и ваза с грушами. Анна, в лучшем из Эстеллиных платьев и в сапфировом ожерелье, бессмысленно перебирала эти груши, передвигала бокалы. Вид у нее был невеселый, губы сжаты и вытянуты вперед, что делало Богиню старой и некрасивой. Эстеллы с Ингмаром не было видно.

Лоцман почувствовал себя неуютно. В Большом мире оказалось чрезвычайно плотное, насыщенное информационное поле; насыщенней, чем в Кинолетном городе, — буквально голова кругом. Он постучал костяшками пальцев по дверному косяку:

— Добрый вечер.

Вздрогнув, Анна обернулась. Итель в кресле вздернул голову:

— А, вот и вы. Проходите, господин Лоцман. — Богиня набрала в грудь воздуху:

— Должна сказать, ваши люди совершенно не умеют себя вести. Просто удивительно! Такие милые, приветливые в Замке — и чуть только попали сюда, распоясались беспредельно. Эстелла скандалит, Ингмар хамит, Рафаэль с Лусией ведут себя в высшей степени непристойно. Кто бы мог подумать — с виду такая юная, целомудренная девушка… Господин Лоцман, приведите их в чувство, иначе…

— Это ВАШИ люди, Анна, — прервал он словоизвержение Богини. — Почему вы увели их, не спросив у меня?

— Во-первых, вам было плохо. Лежали пластом после визита в винный погреб, — ответила она ядовито. — Затем, тот летчик повел себя возмутительно! Позволил себе оскорбительные выражения в мой адрес, в адрес Пауля… Он меня попросту выставил вон!

Кажется, пока не стряслось ничего страшного. Однако Эстелла так кричала, так звала…

— Где они сейчас?

— Пошли к морю. Взгляните, — Итель кивком указал на открытое, не задернутое шторой окно. И добавил, пряча в бороде улыбку: — Ингмар отнял у Анны драгоценности, которые ей дали поносить. Она отвоевала только ожерелье.

— Эстелла их подарила! — ощетинилась Богиня. — Положим, заколки мне ни к чему, я волосы не закалываю — и всё равно, как он посмел?

Лоцман подошел к окну. Закатившееся солнце оставило на небе розовые, лиловые, белые, золотистые разводы. Высокие кучевые облака громоздили в небе разноцветные замки, верхушки которых сияли золотом и белизной, а основания казались высечены из серого камня. Под замками лежало укутанное сумерками море — тихое, с едва волнующимися отражениями. Засыпанная галькой прибрежная полоса выгибалась подковой, справа и слева от дома в море уходили два пологих мыска.

На сером фоне галечника двигались четыре ярко освещенные фигуры: Эстелла в платье из серебряной парчи, Лусия в белом, с накинутым на плечи алым шарфом, Ингмар в костюме из коричневой замши, на которой поблескивали бронзовые бляшки, Рафаэль в черном бархате, в шляпе с белым плюмажем. Охранитель мира невольно поискал взглядом прожектора, которые столь эффектно освещают актеров. Да нет же — это их собственный свет. Как у мишеней, по которым стрелял бывший Лоцман Отверженного Завтра.

— Какая красота, — вздохнула ставшая рядом Анна. — Они ошалели от того, что попали в настоящий мир. Думаю, их поведение извинительно; правда, Пауль?

— Наверное, — буркнул издатель. — Господин Лоцман, вам загонять их… созывать обратно. Анна на радостях пригласила гостей, желая похвастаться… то есть познакомить их… кхм… Короче, сейчас здесь будет вся ее писательская шатия.

Лоцман насторожился.

— Анна, вы позвали тех, с кем писали «Последнего дарханца»?

— «Дарханца»? М-м… Но я писала его сама, — отозвалась она неуверенно.

— Неправда. Вас было трое.

Богиня сочла нужным не заметить его резкость.

— По правде говоря, мы сочиняли вместе с Марией. Но это было так давно…

— А кто был третий?

Охранитель мира поймал испытующий взгляд Ителя. Враг силился постичь, кто такой Лоцман, что ему известно и откуда.

— Третий — лишний, — примирительно улыбнулась Анна. — Не было такого, уж поверьте. — Она стремилась выдержать роль приветливой хозяйки дома.

— Это был мужчина.

— Бог с вами! Мы были девчонки — восемнадцать лет…

Лоцман посчитал, что проще расспросить Марию.

— Она придет сюда?

— Нет. Мы… не общаемся. Но вы увидите всех прочих. Занимательный народ — вам будет интересно.

— Позовите своих людей, — добавил издатель. — Только предупредите их, чтобы без эксцессов. Писатели, конечно, многое простят, но всё же пусть ваши люди будут поскромнее.

— За этим обратитесь к Анне. Она им навязала такие роли. — Лоцман оторвал взгляд от берега, где резвились выхваченные из сумерек лучами несуществующих софитов актеры: Ингмар с Рафаэлем гонялись за Лусией и пытались бросить ее в воду; Эстелла сидела на берегу, подбирала гальку и швыряла ею в мужчин. — И пожалуйста, пригласите Марию.

— Но мы в ссоре, — запротестовала Анна. — К тому же… — быстрый взгляд на Ителя, — они с Паулем друг дружку не переваривают.

— Тем лучше. То есть сейчас это не имеет значения. Анна, речь идет о жизни людей.

— Актеров? — уточнил издатель.

— Да. Анна, телефон. — Лоцман повернул ее к стоящему на столике в углу аппарату. Телефон был светло-сиреневого цвета, и эта нежная сирень внезапно связалась в его сознании с незнакомой пока Марией, и защемило сердце, как от чтения «Последнего дарханца». — Если хотите, я сам поговорю.

— Нет уж. — Богиня взялась за трубку. — Мария испугается, что ее преследует маньяк.

На звонки долго не отвечали. Лоцман стоял рядом с Анной и слушал тягучие гудки в трубке.

— Алло? Наконец-то!

— Мария? Привет, дорогая, — защебетала Анна. — Слушай, давай забудем ссоры. У нас такие чудеса!

— Ты расплевалась с Паулем? — перебила Мария. Лоцман отчетливо слышал ее насмешливый голос. — Какие еще чудеса могут случиться в наше время?

— Не угадала. С тобой хочет познакомиться интересный молодой человек. Приезжай ко мне.

— У меня есть муж.

— Брось шуточки. Речь идет о жизни людей, — проговорила Богиня таинственным шепотом.

— Ты пьяна?

Охранитель мира забрал у Анны трубку.

— Мария, здравствуйте. — Заколотилось сердце. — Я — Лоцман Последнего Дарханца… Простите, это не объяснишь в двух словах, по телефону. Если можно, пожалуйста, приезжайте сюда.