Виталий Сертаков - Рудимент

— Барков, ты ведь не подлаживался, не ври. — Я чувствовал, что первый шок у него проходит, и стремился закрепить моральную победу. Если он снова начнет колебаться в самый ответственный момент, мы погибли. Я понимал, что слишком многого добиваюсь от больного человека, но тупое зомбирование меня тоже не устраивало.

— Ну, не подлаживался… — насупился он. — И что тут такого? Все равно мне наплевать.

— А если наплевать, то чего бояться? Один я не смогу добраться до ближайшего консульства. Мы же договаривались, что пойдем вместе. Кроме того, перед консульством мы должны заскочить на почту и слить информацию хотя бы в парочку крупных газет.

Барков колебался.

— Так на фига в газеты, если можно через Интернет? И с консульством тоже…

— Барков, в Крепости нет напряжения. И не будет, как минимум, до завтра. Я даже не успел подзарядить свои батареи.

— А надолго тебе хватит? — почти в деловитом тоне осведомился он.

— Часа на полтора. Так ты идешь со мной?

— Ну… иду. А ты уверен, что там все… Ну, ты понял.

— Да, все отключились, Кроме больных в палатах и охраны внешнего периметра. Так что, если мы проторчим тут еще час, они вызовут аварийную бригаду, и мы не вырвемся. А возможно, что уже вызвали. Надо торопиться.

— А что делать-то? Как выходить?

— Ты возьмешь меня на руки и отнесешь на крыльцо. Затем поднимешься за креслом. Придется ходить пешком, лифты стоят. После кресла вернешься в третий раз, за мешками. Там компьютер, еда и лекарства. Неизвестно, сколько времени уйдет на дорогу. После чего возьмешь у меня устройство для вскрытия электронных замков и проникнешь во внутреннюю караулку тоннеля. Изнутри отодвинешь ворота, чтобы я мог проехать.

— А там, в караульной?..

— Наверняка там кто-то есть. Но вреда не причинят.

— Ты рехнулся, Петя! Ты хочешь пешком до Вашингтона струячить?

— Есть консульства и поближе. Барков, ты же должен уметь водить машину?

—Когда-то все умел… — пригорюнился он, но тут же ожил. — А чо? Классно. Стырим тачку, а если за нами припустят, разгонимся — и с обрыва…

— С обрыва — ищи себе другого компаньона! — сухо оборвал я.

— Погоди! — Он подошел ко мне вплотную. Я подумал, что если он споткнется и уронит меня на неосвещенной лестнице, не спасет никакой массаж. — Петька, а как же Леви? А в других корпусах?

— Ничего с ними не случится. Утром, я уверен, прибудут люди из Клиники, это южный филиал «НРР», и все восстановят. Одну ночь перебьются без света. — А Таня? Нельзя ее здесь бросать! Представляешь, что будет, если она случайно выйдет в коридор и увидит Криса! Мрак и тишина. Посвист ветерка в отключенных кондерах. На границе восприятия пронесся какой-то неясный шум, словно упала большая корзина, заполненная яблоками. Яблоки раскатились, и снова все стихло… Владислав поставил меня в неловкое положение. Не то чтобы он оказался человечнее, или, там, милосерднее меня. Просто, я бы не отважился похищать невменяемых соседей. И куда мы их денем, когда выберемся на шоссе?

Десять вечера. Корпус и парк непреодолимо заволакивал мрак. И снова непонятный звук, возможно, это мое перевозбужденное воображение. Мне почудилось, что кто-то вскрикнул. Но не за окнами барковской палаты, трехслойные стеклопакеты не пропускали шум. Крик донесся откуда-то снизу…

— Ты слышал? — Владислав вздрогнул. — Это оттуда, из перехода в корпус «В», там, где дурики живут! Петька, ведь они же не пройдут сюда?

С минуту я лихорадочно соображал. С одной стороны, лишние люди, абсолютно беспомощные во внешнем мире, превращаются в колоссальную обузу. И в то же время, если нам удастся захватить автомобиль, прорваться к русскому представительству и собрать пресс-конференцию, то шансы на успех резко возрастают. Я добьюсь независимой медицинской экспертизы, я знаю, откуда пригласить врачей, никаким боком не связанных с Пентагоном…

— Буди ее! — скомандовал я и помчал назад. Левое колесо подпрыгнуло, в темноте я переехал запястье Курта. Барков, радуясь, что не придется делить опасность на двоих, трусил следом.

— Буди Таню! — Я взглянул на подсвеченный циферблат часов. — Она тебя лучше знает, не испугается. Скажи ей, чтобы оделась потеплее, ночью прохладно. Тебе придется нести ее на руках и закрывать ей голову, чтобы она не видела небо…

— Дотащу. Она весит, как воробей… — Барков храбрился, но я слышал, как стучат его зубы. Наверняка у него, вдобавок, дергались обе щеки и ходуном ходили конечности. К счастью, мрак избавлял меня от этого милого зрелища. — А Леви?

— Я разбужу Руди. Думаю, он не откажется прокатиться…

— Руди? — нервно хихикнул Барков. — Нет, этот с радостью пойдет, хоть куда. Скажи только слово, что идем гулять. Как быть с Леви?

— Мы предложим ему. — Я разрубил узел одним махом. — Предложим и скажем обо всем честно. Либо он пойдет с нами добровольно, либо ты запрешь его в палате.

— Честно?! — остолбенел Барков. — Ты хочешь его принудить к заявлению об участии в создании сект? Кто ему поверит? Да он и не согласится…

— Здесь вся его история болезни. — Я постучал по нагрудному кармашку. — Нам останется представить живое доказательство.

— Чем черт не шутит, — Барков отчаянно махнул рукой. — Леви самолюбив, ему доставит удовольствие поболтать с газетчиками. А на великого патриота он не шибко смахивает… Петька, слышь, а ты уверен, что на первом решетки не открылись?

— Уверен! — твердо сказал я. — На решетках автономные замки. Никто из второго корпуса сюда не проникнет… Но уходить надо как можно быстрее! Я изо всех сил изображал внешнее спокойствие, втихую радуясь, что Барков не видит моего лица. Мне не хотелось верить в буйнопомешанных, но оставить беззащитного малыша и Таню теперь не представлялось возможным. Я не стал доводить Баркова до истерики, но из «В» и «А» непременно должны были существовать отдельные выходы.

Вот только куда они выводят?

Руди спал, как и бодрствовал, точь-в-точь, пятилетнее дитя. Подложив кулачок под щеку, пуская слюни и подтянув коленки к подбородку. Свободной рукой он обнимал плюшевого утенка. Хотя времени было в обрез, я не удержался и покрутился немножко по палате, высвечивая фонарем его развешенные на стенах поделки. Надо напомнить Баркову, чтобы забрал их с собой…

— Малыш! — позвал я. — Руди едет с ребятами кататься на машине!

Четверть часа спустя мы мерзли перед входом в подземный тоннель. Парадная дверь корпуса отворилась неожиданно легко. Нам не пришлось ничего крушить, оказалось достаточно сорвать кожухи с направляющих и отсоединить заклинивший моторчик. После этого Барков вытолкал дверь плечом. Руди капельку похныкал, отказываясь переодеваться в спортивный костюм. Он упорно хотел кататься в пижаме. Затем ему срочно понадобилось на горшок, а Барков наотрез отказался выполнять роль нянечки.