Кир Булычёв - «Если», 2002 № 12

Сюжет «2112» разворачивается в далеком будущем, когда освоен Ближний и Дальний Космос, установлен контакт с мирами, а Земля достигла невиданного развития в области науки и техники. Но чрезмерная увлеченность новыми технологиями привела к разобщенности между людьми, потере простых человеческих чувств. И все же «2112» далек от депрессивности — мрачноватые картины будущей Земли постепенно «раскрашивает» оптимистическая, трогательно-романтическая идея вселенского братства. «Внимание! Всем планетам Солнечной Федерации! У нас все под контролем!» — эти слова, венчающие альбом, оставляют слушателю надежду и прокладывают мостик — через футуристические пьесы-реки «Hemispheres» (1978) и «Permanent Waves» (1982) — к альбому 1982 года «Signal», повествующему о сотворении обновленным человечеством Межгалактического сообщества. Эти альбомы образуют цельную, детально прописанную сагу о грядущих временах — эдакий музыкальный аналог хайнлайновской или азимовской Истории Будущего.

Философско-романтическое осмысление быстротечности времени, стремительного приближения будущего, тонкой ниточкой связанного с нашим сегодня, предприняли британские апологеты мелодичного симфо-рока «ЕЮ» в своем знаменитом, красочном и многогранном альбоме, который так и называется «Time» (1980).

Еще более романтизированную картину представило в 1986 году в альбоме «Afternoons in Utopia» немецкое трио «Alphaville». Яркие представители (наряду с «Duran-Duran», «Ultravox» и «А-ha») течения 80-х, получившего название «новые романтики» (или «электронные романтики»), их творчество традиционно относят к танцевальной поп-музыке. Но к пресловутой «попсе» коллектив не имеет ни малейшего отношения — их стиль, мелодические находки, вокал слишком индивидуальны, самобытны. Подтверждение тому — указанный альбом, являющий собой нехарактерный для поп-музыки пример концептуальной, связанной единым сюжетом программы. Созерцательная, овеянная светлой печалью музыка, лишь изредка взрываемая стремительными танцевальными ритмами, раскрывает перед слушателями условно-романтический образ вполне земного мира-утопии, царства добра и любви, затерянного где-то между Настоящим и Будущим. Название альбома уже знакомого нам Айрена Лукассена (Ayreon) «Actual Fantasy» (1996) может ввести в заблуждение. На самом деле, эта единственная в творчестве талантливого голландца неконцептуальная программа никакого отношения к фэнтези не имеет. Чистой воды НФ — любимый жанр Лукассена. Не рок-опера, как водится, а просто сборник не связанных между собой, но удивительно сочных футуристических сюжетов-тем.

Но уже к концу 1980-х оптимистический взгляд на будущее почти напрочь исчезает не только в литературной, но и в музыкальной НФ. Родоначальники музыкальной антиутопии, немцы «Kraftwerk», еще в середине 70-х усмотрели опасность, связанную со стремительной технологизацией, компьютеризацией человеческого сообщества. На рубеже веков эта опасность представлялась уже очевидной. В конце 80-х — начале 90-х группа из Германии «Scanner» выпускает серию альбомов («Hypertrace», 1988; «Terminal Earth», 1990; «Mental Reservation», 1995), в которых мир не столь отдаленного будущего предстает как царство машин, роботов; в этом мире человеку нет места. Примерно о том же (и столь же прямолинейно) — альбом «The New Machine of Liechtenstein» (1989) еще одного немецкого коллектива «Holy Moses». Кстати, эта группа со звучным библейским названием — редкий пример концептуального трэша, да еще и с женским вокалом!

Киборгизация человечества — тема альбома и норвежской группы готического симфо-металла «Theatre of Tragedy» «Musique» (2000).

Но глубже других тему механизации личности, отчужденности отразил ансамбль, меньше всего привязанный к НФ. Имеются в виду лидеры современной некоммерческой музыки, умные и талантливые британцы «Radiohead» и их блистательный шедевр 1997 года «ОК

Computer»: увлеченное всякими модными техническими штучками, погрязшее в пошлой вседозволенности человечество утрачивает не только общность, но и цель, превращаясь в «параноидальных андроидов». Разумеется, не прошли музыканты и мимо такой популярной сегодня темы, как клонирование. Как говаривал персонаж славной комедии «Любовь и голуби»: «Что характерно — не одобряют». Ныне почившая американская команда «Fear Factory», стиль которой можно определить как синтез хард-рока, индастриал и электроники, записала в 1993 году свой лучший альбом — «Digimortal». По сюжету это классический музыкальный «роман-предупреждение». Действие разворачивается в мрачном мире, где люди, стремясь обрести бессмертие, создают клонов. Их снабжают матрицами с памятью оригиналов. Но в этом процессе есть и оборотная сторона медали: во время «трансформации» люди утрачивают душу.

Пафосно, эпично, с обилием навороченных аранжировок отразила проблему клонирования и достижения человеческого бессмертия в отдаленном будущем британская группа арт-рока «Arena» (альбом «Immortall?», 2000).

Как известно, многие музыканты любят объединяться во всевозможные «Гринпис» и спасать амазонскую сельву. Но при этом сама тема экологической катастрофы в рамках НФ-музицирования оказалась обделенной вниманием. С ходу вспоминается разве что работа удивительной бразильской команды, исполняющей мелодичный, высокопрофессиональный (лидер группы имеет классическое музыкальное образование) симфо-металл, замешанный на бразильском фолке «Аngrа», — «Rebirth» (2001).

В настоящем обзоре автор лишь очертил границы бытования НФ в музыкальной культуре. Естественно, не о всех музыкантах, не обо всех альбомах было сказано. Но и этого достаточно, чтобы показать еще одну сторону НФ — музыкальную. Надеемся, что обзор окажет помощь в формировании домашней фонотеки любителя фантастики. □

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

1. Какую музыку вы слушаете?

2. Литературные произведения нередко служат источником вдохновения для музыкантов. А как насчет обратного процесса?

Владимир МИХАИЛОВ:

1. Не уверен, что я люблю музыку. Точно так же, как не могу сказать, что люблю воздух: просто дышу им. Разница лишь в том, что я могу объяснить, почему воздух необходим для жизни, а с музыкой — сложнее. Можно, наверное, пытаться объяснить воздействие музыки (не обобщаю, говорю только о себе) как резонанс каких-то моих внутренних полей, их частот на частоты музыкальных звуков; хотя, наверное, это и глубже, и проще.

Слушаю музыку столько, сколько помню себя (может быть, потому, что в раннем возрасте меня не пытались учить музыке). Последовательность была примерно такой: детство — советская песня. Потом — расширение за счет русской народной песни, дальше, в годы войны, английской и американской. Тогда же пришла любовь к джазу, по сей день сохранившаяся, причем именно к традиционному джазу — классическим биг-бэндам, к оркестру Глена Миллера, далее, по мере знакомства, к блюзу, к спиричюэлс.