Стивен Джонс - Франкенштейн

Старшего вожатого все считали ублюдком. Мягкий на вид, улыбчивый человек был мягко и улыбчиво беспощаден даже к своим любимцам и безжалостен к провинившимся.

Сегодня за завтраком он дал им больше обычного времени на еду, позволил наесться досыта: затем один звонок маленького колокольчика, и те немногие, кто еще не смотрел на него, обернулись, когда он поднялся. На их лицах интерес смешивался с опасениями.

— Ну, — начал он, — я думаю, мы достаточно долго с вами нянчились. — И он с улыбкой развел руками, выдержав паузу. Его ничуть не смутило, что шутка не вызвала ни одной улыбки, не нарушила ничьей сосредоточенности. — Вы все в форме, — продолжал он. — Вы умны и хорошо адаптируетесь, вы продемонстрировали самостоятельность и начали понимать кое-что в командной деятельности. Я надеюсь, что последние недели закрепили то, что вы знали прежде, отточили ваши умения и позволили вам немного лучше узнать себя и друг друга.

Сегодня мы начинаем по-настоящему испытывать вас.

С этого момента все всерьез. Особый риск, особые возможности. Вас разделят на команды и поставят перед каждой свою задачу. Следующие две недели каждая команда будет есть вместе, работать вместе, потеть, страдать и плакать вместе. Спать вместе, если вам захочется, но только если ваш капитан сочтет, что это выгодно для команды.

У каждой команды будет капитан, выбранный мной: здесь не демократия. Но зато за вами не будет и надзора. Вы — сами по себе, ваша безопасность исключительно ваша забота. Никто из сотрудников лагеря не будет присматривать за вами и не вытащит вас из беды, если вы сделаете глупость.

Не делайте их. У нас каждый год происходят несчастные случаи, вам следует ожидать опасностей и катастроф, и, хотя нам еще ни разу не приходилось никого терять, статистически вероятно, что это случится. С каждым годом шансов становится больше. Помните об этом. Шансы не в вашу пользу, поэтому берегите себя как можете, будьте осторожны, не делайте глупостей.

Но и не проигрывайте. Не будьте слабыми.

Может быть, команду и не подбирали нарочно ему назло, но Натаниель считал это вполне возможным. Инструкторы любили его не больше, чем ребята: они завидовали его яркому, сияющему будущему и потому старались по возможности осложнить настоящее.

И здесь ничего нового. Иногда он гадал, когда же начнется это предполагаемое будущее. Десять лет назад он не сомневался, что доберется до него к шестнадцати; сейчас оно представлялось все таким же далеким, золотые мечты загораживала стена дней, темных дней, громоздившихся друг на друга.

Так или иначе, Натаниель оказался в одной команде с Раулем и Шарлоттой, с Питером и Жозефиной, Тарьяном и Микаэлой. Почти полный список недоброжелателей, и это, конечно, не было случайностью. За ними слишком пристально наблюдали, чтобы так ошибиться.

Не назначили Натаниеля и капитаном, хотя его успехи в лагере, вероятно, этого требовали. "Во всем лучший, и все же недостаточно хорош, да?" — горестно подумал он, когда этот пост достался Жозефине.

Впрочем, возможно, он зря винил их. По дороге в спальню, где надо было собрать вещи ("Один рюкзак, только самое необходимое. Помните, что вам придется нести его на себе, но помните, что и вернуться за тем, что забыли или сочли ненужным, вы не сумеете"), его отвел в сторону инструктор по скалолазанию, который нравился ему больше остальных.

— Вот, — сказал он, — я прошу тебя взять это на крайний случай. Такую получает каждая команда, но не говори капитану и остальным.

— Что это? — машинально спросил Натаниель, хотя, взяв вещицу и вертя ее в руках, он успел понять, что это.

Маленькая черная коробочка, герметичная, на жестком шнуре — легкий амулет из эластичного пластика, без надписей, ничем не примечательный, — в данном случае это могло означать только одно.

— Тревожная кнопка, — сказал инструктор на секунду позже, чем Натаниель понял сам. — Мы все-таки за вас отвечаем. Вертолет будет наготове не более чем в получасе лета. Но команде лучше об этом не знать. Надежда на спасение делает людей неосторожными.

— Почему выбрали меня?

Инструктор пожал плечами:

— Потому что ты не скажешь остальным. И ты лучше других сможешь оценить, какой случай действительно крайний. Ты не запаникуешь и не откажешься из гордости вызвать помощь, когда она необходима. Что бы ни говорил вожатый, нам не нужны потери. Это вредит бизнесу.

Натаниель кивнул:

— Как срабатывает кнопка — просто нажатием?

— Нажать и удерживать. Для запуска сигнала нужно непрерывно давить пару секунд. Это предосторожность против случайного включения. Кнопка передает сигнал тревоги, а потом работает как радиомаяк для вертолета. Носи на шее, в шнурке антенна. Постарайся не отделяться от команды, иначе мы найдем только тебя. И имей в виду: если ты просто отобьешься, заблудишься, это не считается крайним случаем. Понятно?

Натаниель кивнул, повесил шнур на шею и спрятал кнопку под футболку.

Два часа спустя они, в мокрых гидрокостюмах[16] и с водонепроницаемыми рюкзаками, сидели в плоскодонном "Зодиаке", колотившемся днищем о крутые волны.

Берег скрылся позади в тумане брызг и серых облаков. Тени впереди и по сторонам оказывались скалами или группами камней; иногда ветер раздувал туман, и Натаниель успевал тогда заметить у недалекого горизонта более протяженную и массивную тень, обещавшую остров. Конечно, здесь должен быть остров. Сумрачная дымка затрудняла ориентацию, но он знал, как давно они покинули лагерь, приблизительно знал направление и максимальную скорость "Зодиака"; за три недели он изучил береговую линию и карту. Да, вокруг должны быть острова.

И да, внезапно прямо перед ними возник остров, доказывая точность выбранного направления.

Так себе остров: низкий силуэт с очертаниями более мягкими, чем у оставшихся позади скал. Пожалуй, не взрослый кит, а китенок, но у каждого китенка есть мать. Он прищурился против ветра и решил, что, пожалуй, может ее разглядеть, если только не принимает желаемое за действительное.

Рулевой провел суденышко через линию прибоя, Натаниель услышал, как днище царапнуло по камням. Воздух здесь был полон брызг, он задыхался от соли, которую забивал в рот ветер.

— Ну, вылезайте! — крикнул рулевой. — Не забывайте вещи, я возвращаться не стану.

— Что нам надо делать? — спросила Жозефина.

— Выживать и двигаться. Больше ничего. Вас заберут с Джейм-сея через сорок восемь часов.

— Как же нам туда добраться?

Они знали Джеймсей, на прошлой неделе обходили его на трехмачтовой шхуне. Тогда все думали, что их просто учат управлять большим парусником при противном ветре.