Sib - Пилот

Когда, раскручивая турбину, запел стартер, Катя пробормотала: " Уже летим?", поерзала, устраиваясь половчее, и снова мирно засопела. Все же есть в семейственности экипажа свои недостатки. Но и свои прелести тоже есть.

Связался и запросил у диспа руление с последующим взлетом с тридцатки. Он разрешил. Попрощался я с ним задушевно, попросил не скучать без меня и улетел навеки. Машину поднял на удивление легко. Впрочем, температура по Цельсию до двадцати трех упала. Воздух стал плотнее, держит лучше. Но я все равно все эволюции выполнял не торопясь, плавно и аккуратно. Высоту набирал на номинальной тяге по два метра в секунду. Термиков ночью совсем не было. Никакой болтанки. Лепота! Небо звездами усеяно, как мукой. На Старой Земле с обоих полушарий всего-то шесть тысяч звездочек невооруженным глазом видно, а тут умники только с нашего полушария двадцать семь тысяч штук насчитали. С другого никто пока посчитать не удосужился. Никто пока в южное полушарие не добирался.

Набрал я высоту, все те же четыре восемьсот, поскольку на юго-запад лететь. Полюбовался на достигнутую скорость. Сто девяносто три узла. И это на двух третях мощности. Меньше газульку сделать не получается. Хоть и хочется. Груженые шибко, и "Караванчик" кабрировать пытается. А это нехорошо! Не заметишь, как в штопор завалишься. Запросто! Приборная-то скорость – всего сто пять узлов. Уравновесил я машину тягой, да принялся местную авиационную астрономию изучать.

О'Нил штурманом оказался и здорово мне помог в постижении местных Козерогов, Драконов и прочих Кассиопей. Так мы с ним все пять часов и провели с огроменной для меня пользой. Стал я под конец кое-чего в местных созвездиях кумекать. И понравилось мне ночью летать! Радионавигационный комплекс прикажет долго жить, компас размагнитится, так я буду по звездам летать! Вот так вот!

В пять двадцать, а точнее в четыре двадцать местного я приземлился в аэропорту города Форт Линкольн. Нулевой меридиан, понимаете! Через город Зион проходит. Неподалеку тут. Аэропорт мне сверху показался замечательным. Полоса бетонная, добротно освещена. Даже осевая светится. Диспетчера мух не ловят. Подход у них – отдельно. Башня у них – отдельно. Руление – отдельно. ILS, она же система автоматической посадки – работает! У всех своя частота. Ну все, как у взрослых.

Только вот бетонка эта оказалась – дрянь, а не полоса! У нас на северах такие дороги часто встречаются. С плитами просевшими. Но у нас же климат! У нас они, бетонки эти, по болотам идут! И по ним "КрАЗы" да "Уралы", да прочие "Ураганы" на буровые грузы прут! А тут… "Аммегика, Аммегика – простимся у плетня…". Мда…

Проскакал я по этим колдобинам, подпрыгивая и матерясь. Уж лучше бы я на грунтовку садился. Вот же она, рядом тянется. Три километра! Шириной восемьдесят метров! И чо я на эту бетонку поперся? Ума не приложу! Катю вот разбудил. Пассажиров разбудил. Морсика разбудил скачками этими…

Территория Американских Штатов, аэропорт Форт-Линкольн. 04:36, 22 год, 21 число 6 месяца, пятница.

Поглядывая на схему рулёжных дорожек аэропорта, зарулил к назначенной диспетчером стоянке и заглушил мотор. Финиш. Приехали. Пожалуйте рассчитаться, мистер О'Брайен, капитан, сэр! На бетон по трапу спустился экипаж будущего вожделенного траулера и принялся разминать подзатёкшие за полёт мышцы. Капитан "О'Брайен, сэр" покинул борт последним, предварительно простившись с нами.

Это было что-то! Пока народ приседал, расправлял плечи, совершал гимнастические наклоны и прочие телодвижения, кэп Джим встал с кресла, надел фуражку, оправил форму одежды и, чуток (самую малость) согнув колени, чтобы тульей фуражки не упираться в подволок, торжественно выразил своё удовлетворение от проделанной мною работы и восхищение достигнутым мною же мастерством вождения воздушных судов. И торжественно честь отдал. Какой рыболов строевой! После чего торжественно вручил мне заготовленный конверт, сопроводив вручение фразой о поощрение меня лично и моего экипажа в лице второго пилота миз Катерины и… эээ… бортсекьюрити Монморанси… некоей премиальной суммой сверх оговоренного фрахта воздушного судна. Эко же завернул! После чего добавил, что всегда будет рад видеть меня с супругою и… эээ… сэром Монморанси на борту своего траулера, который он уже мысленно поименовал – "Влекущий". Видимо, подразумевая трал…

Пришлось соответствовать. И вернуть отданную мне ненадолго честь. Но для этого пришлось мне встать с пилотского кресла и сократить на сорок пять сантиметров свой рост. Упираясь панамкой в крышу, стоя на полусогнутых и сохраняя при этом торжественность морды лица. Катя спряталсь за спинкой кресла и в своей любимой манере наслаждалась зрелищем. Кулачок во рту, плечи трясутся, носик похрюкивает… Ей-то хорошо! А мне каково? Но выдержал. Напомнив себе, что истинный джентльмен, даже наступив на кошку в темноте, не назовет ее иначе…

Лишь после того, как капитан "О'Брайен, сэр" исчез из виду в помещении аэропорта, позволил я душившему меня смеху вольно излиться. Ржал, как конь поручика Ржевского. Катя вторила мне колокольчиком, Морс же радостно лаял. Хотя, говоря чистосердечно, капитан этот оставил у меня впечатление скорее приятное, чем наоборот. Уважаю людей упертых в правильное. Способных соблюдать протокол с серьезным выражением лица даже и в глупой ситуации. Для этого надобно иметь характер…

Семью девять – шесть триста… Интересно, какую сумму премии он счел для нас адекватной? Две сотни экю? Да… "Размер моей благодарности не будет иметь границ… В разумных, конечно, пределах…". Однако всё одно, хорошо подзаколымили. Хватит с нас! Убрали мы с Катей к бортам раскладные сидения, надули снова в салоне матрас, шторки задернули на иллюминаторах, люки задраили изнутри и наконец уснули по-человечески. Раздевшись. Счастье есть. Оно не может не есть!

Выспаться как следует нам снова не дали. Снова и опять! Стук в дверь и лай настырно проникшего между мной и Катей Морса прервали наш сладкий сон. Пришлось напяливать штаны, чертыхаясь и путаясь спросонья в штанинах. Потом разыскивать свежую майку, приготовленную перед сном и оказавшуюся почему-то под матрасом. Потом безуспешно разглаживая помятости на пузе, с неумытой рожею встречать нежданных нанимателей и тупо вникать в их непонятные желания. Потом я вспылил. Жестом прекратив поток речи солидного седовласого бобра, сопровождаемого молоденькой миз, извинился и, взяв под ручку Катерину, увел ее на водные процедуры в помещение аэродромных служб.

Спустя десять минут, приведя себя в относительный порядок, по крайней мере став побритым и умытым, ответил принципиальным согласием на предложение "сгонять в Зион на пару часиков и обратно". Наш "Гранд" становится популярным в Новой Земле! Это радует. Пока Катя прихорашивалась, просчитал я предстоящий полет и, решительно оборзев, нахально предложил оплату повременкой на все время фрахта. По сто двадцать пять экю в час.