Андрей Курков - Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)

Томительное ожидание овладело Добрыниным, и хоть понимал он, что мог бы сейчас пойти в комнату контроля и, помогая Ваплахову, ждать там, но что-то держало его, не выпуская из отдела кадров, ставшего на несколько дней штабом расследования.

Перед самым обедом он все-таки заглянул в комнату контроля.

- Ну как? - спросил он.

- Есть проколы, - ответилурку-емец, вытирая со лба пот.

Добрынин кивнул и вернулся в отдел кадров. Там же они и пообедали, благодаря заботе директора. После обеда Софронтов вычеркнул фамилии первой четверки из списка подозреваемых.

Наступило время для командирования второй четверки. Вечером список подозреваемых сократился еще на четыре фамилии.

Оставалось только ждать, и двое пожилых мужчин, взявшие на себя ответственное задание, терпеливо ждали, зная, что в конце концов победа будет на их стороне.

В конце следующего рабочего дня урку-емец, несмотря на огромную усталость, счастливо улыбнулся зашедшему Добрынину.

- После "беда проколов не было, - сказал он. Добрынин был счастлив. Он обнял Ваплахова и побежал в отдел кадров. Тут же доложили они с Софронтовым и Фомичеву, и майору Соколову о том, что подозреваемых осталось четверо.

- Что ж, - довольным голосом сказал Соколов. - Значит, дальше будет так две из четырех командируются утром, другие две работницы - после обеда. Вечером доложите.

Дело шло к концу. Круг смыкался вокруг вредительницы, и, понимая, что после окончания этого дела жизнь снова станет монотонной и грустноватой, Добрынин потерял свой азарт. Еще день-два, думал он, и снова они вдвоем с Ваплаховым по восемь часов в день будут надувать красноармейцев, рабочих и крестьян, и если это продолжится, то вкус резины и талька останется во рту до конца жизни.

День спустя подозреваемых оставалось только две: Матросова и Заболоцкая. Поздно вечером, сидя в отделе кадров, Добрынин еще раз просматривал их личные дела, читал характеристики, проверял ведомости по уплате проф-взносов, а также взносов в другие общественные организации. Нет, думал Добрынин, это не Заболоцкая. Заболоцкая - честный и ответственный работник. Пять почетных грамот, две фотографии в "Сарской правде", значок ударника. Оставалась Матросова, двадцатилетняя комсомолка, выросшая в семье баптистов, малообщительная, иногда заносчивая, два раза ушедшая с общефабричного собрания, без наград и не пользующаяся уважением товарищей. Чём больше думал о ней Добрынин, тем сильнее была его уверенность, что именно она - самый настоящий вредитель. И ясно становилось Добрынину, что неправ майор Соколов, считая, что только сумасшедшие могут прокалывать глаза резиновым красноармейцам. Нет, думал народный контролер, если бы работала Матросова на танковом заводе, то вред от нее был бы намного серьезнее, а если бы она была медсестрой в военном госпитале?.. На последний вопрос Добрынин испугался даже мысленно ответить. Хотя, вспомнив о таких людях, как Софронтов, понял народный контролер, что ни на танковый завод, ни в военный госпиталь человека с такой характеристикой не взяли бы.

В пятницу круг вокруг Матросовой окончательно замкнулся. Подозрения Добрынина подтвердились еще раз, когда одна из работниц, ничего не зная о происшедшем, сообщила, что Матросова носит с собой на работу шило. Конечно, эта бдительная работница думала о чем-то более страшном, хотя вряд ли убийство может быть страшнее ненависти к Красной Армии.

Поздно вечером в пятницу в здании фабрики одиноко светилось одно окно - в кабинете директора Фомичева.

Посередине кабинета стояла все еще в синем комбинезоне краснолицая заплаканная Зоя Матросова, в общем-то красивая девушка, стройная, с каштановыми волосами, спускающимися на плечи.

Фомичев сидел за своим столом. Рядом сидели майор Соколов, Добрынин и начальник отдела кадров Софронтов. Пустой правый рукав пиджака Софронтова бесформенно лежал, опустившись на колено, и кадровик попросил Добрынина сунуть рукав в наружный карман.

- Ну что, начнем, товарищи! - сказал майор Соколов. - Расскажите, Зоя, как вы стали на путь вредительства.

Матросова хотела что-то сказать, но снова разрыдалась, закрыв лицо руками и вздрагивая.

- Вы же взрослый человек, возьмите себя в руки, - сказал, скривив губы, майор.

Девушка немного успокоилась и подняла пугливый взгляд на смотревших на нее мужчин.

- Давно вы этим занимаетесь? - спросил майор Соколов.

Она отрицательно мотнула головой.

- Почему вы не любите Красную Армию?

- Я люблю Красную Армию... - едва слышно прошептала Зоя.

Добрынин смотрел на нее и не чувствовал к ней никакой вражды - такой хрупкой и безвредной казалась она.

- Но если вы любите Красную Армию, то зачем прокалывали глаза красноармейцам? - допытывался майор Соколов.

- Он меня бросил... - с трудом выдавила из себя Зоя, и в ее глазах снова заблестели слезы.

- Кто? Когда? - спокойно спрашивал Соколов. Добрынин слушал его голос и по-доброму завидовал спокойствию и хладнокровию майора.

- Сеня... Семен...

- Как фамилия?

- Гаркавый... - сказала Зоя, и слезы уже полились по ее щекам.

Майор налил в стакан воды из графина, поднес ей, подождал, пока она глотнула немного, потом вернулся на место.

- Дальше рассказывайте!

Софронтов оживленно ерзал на стуле, тоже с интересом наблюдая как за Матросовой, так и за майором. И из-за этого ерзанья правый пустой рукав пиджака снова вылез из наружного кармана.

- Слышь, Добрынин, - зашептал он.

Народный контролер обернулся, понял сразу, в чем дело, и засунул рукав обратно.

- Он сказал, что распишемся десятого, а не сказал, что отпуск у него до шестого... и уехал...

Снова слезы покатились по красивому личику девушки-вредительницы.

- Значит, - старался помочь ей майор, - Семен Гаркавый приехал в отпуск... краткосрочный отпуск?

-Да.

- Из армии? - уточнил майор.

-Да.

- Приехал в краткосрочный отпуск из армии, пообещал жениться, но обманул и уехал назад. Да? Зоя кивнула.

- И из-за того, что вас обманул красноармеец, вы стали плохо относиться ко всей армии, да? Зоя замотала головой.

- Нет, - прошептала она. - Я не знаю, что со мной было...

- Вы его любили? - спросил майор. Зоя кивнула.

- А сейчас, сейчас тоже любите?

Зоя снова кивнула, но с небольшим опозданием.

- Ну в общем ясно, - майор Соколов посмотрел на остальных. - Как я и говорил - личные причины.

- А что же делать будем? - немного нервничая, спросил Фомичев.

Майор задумался.

- У меня ребенок от него будет! - вдруг проговорила Зоя и снова зарыдала.

- Мда-а, - выдохнул майор.

Добрынину стало жалко девушку. Видел он, что хоть и вредительница она, но не настоящий враг. И тут же злость в нем возникла, злость на этого красноармейца, соблазнившего и бросившего такую красивую хрупкую девушку. И захотелось Добрынину сказать что-то о своих чувствах.