Клиффорд Саймак - Роковая кукла. Сборник фантастических романов

Джим молчал.

— Ну же! Отвечай, парень. Признай свою вину и принеси извинения. Будь мужчиной! — отрывисто сказал Хоу.

Джим продолжал молчать. Хоу барабанил пальцами по столу, наконец он сказал:

— Отлично, иди в свою комнату и подумай об этом хорошенько. У тебя все выходные на размышления.

Когда Джим вернулся, Фрэнк внимательно посмотрел на него и покачал головой в восхищении.

— Ну, парень! — сказал он. — Ты даешь.

— Кто-то должен был сказать ему.

— Это точно. Но что ты теперь собираешься делать? Перережешь себе горло или просто уйдешь в монастырь? Старина Хоу с сегодняшнего дня ни на минуту не даст тебе спуску. Вообще-то, теперь ты не самый безопасный сожитель.

— Черт возьми, Фрэнк, если ты так считаешь, подыщи себе, ради Бога, другого соседа!

— Спокойно, спокойно! Я не собираюсь смываться от тебя. Я с тобой до конца. «Улыбаясь, парень упал замертво». Я рад, что ты ему вмазал. У меня не хватило бы смелости сделать это.

Джим растянулся поперек своей койки.

— Мне кажется, я не смогу здесь остаться. Я не привык, чтобы меня шпыняли и глумились надо мной безо всякой причины. А теперь я получу этого вдвое больше. Что мне делать?

— Черт его знает.

— Во времена Стьюби это было хорошее местечко. Я думал, что таким оно для меня и останется.

— Стьюби был мужик что надо. Но что ты можешь сделать кроме как заткнуться и молча надеяться, что он забудет об этом?

— Послушай, все это не нравится и остальным. А вдруг, если мы объединимся, то заставим его сбавить обороты.

— Вряд ли. Ты был единственный, кто не сдрейфил высказаться. Ведь даже я не поддержал тебя — а я согласен с тобой на все сто.

— А что, если все мы напишем родителям? Фрэнк покачал головой.

— Тебе не удастся уговорить всех — и какой-нибудь задрыга настучит. Вот тогда ты попадешь как кур в ощип: за подстрекательство к бунту или еще за какую-нибудь подобную чушь. В любом случае, — продолжал он, — ну что ты сможешь написать в письме такого, что ясно доказывало бы, будто мистер Хоу делает нечто, на что он не имеет права? Я знаю, что скажет мой старик.

— И что же он скажет?

— Он мне много раз рассказывал про школу, в которую он ходил на Земле, какое это было суровое заведение. Мне кажется, он немного этим гордится. Если я сообщу ему, что Хоу не разрешает нам хранить в комнате печенье, он только посмеется надо мной. Он скажет…

— Черт возьми, Фрэнк, дело не в запрете на хранение пищи в наших комнатах; дело в общей ситуации.

— Конечно, конечно. Я знаю об этом. Но попытайся объяснить это моему старику. Все, что мы можем сообщить — это пустяки, вроде правила о пище. Ситуация должна стать намного хуже, прежде чем можно будет убедить наших родителей что-нибудь сделать.

Соображения Фрэнка подтвердились. По мере распространения новостей, студенты, один за другим, заходили к ним, некоторые чтобы пожать Джиму руку за данную директору отповедь, некоторые — просто из любопытства — увидеть чудака, у которого хватило безрассудства выступить против официальных властей. Прояснился, однако, амбивалентный факт: новый директор колледжа никому не нравился, и все возмущались какими-либо из его новых «дисциплинарных» мер, но никто не стремился присоединиться к тому, что — как всем казалось — заведомо обречено на поражение.

В воскресенье Фрэнк пошел в Малый Сёртис, но не в расположенный поблизости город марсиан, а в колониальный поселок Джим — вроде как под домашним арестом — остался в своей комнате, делал вид, будто занимается, и болтал с Виллисом. Фрэнк вернулся перед ужином и заявил:

— Я принес тебе подарок.

Он кинул Джиму крохотный сверток.

— Ты настоящий друг! Что это?

— Открой и посмотри.

Внутри оказалась запись танго, сделанная в Рио и только что прибывшая с Земли на «Альберте Эйнштейне». Называлась она «Quién Es La Señorita?». Джим необычайно любил латиноамериканскую музыку, и Фрэнк помнил об этом.

— Ну, старик! — Джим подошел к парте, заправил пленку в магнитофон и приготовился наслаждаться. Фрэнк остановил его.

— Лучше потом. Был звонок к ужину.

Джим нехотя подчинился, но, вернувшись, он крутил ее раз за разом, пока Фрэнк не настоял на том, что пора заниматься. Еще раз он включил танго перед самым отбоем.

Коридор общежития был уже минут пятнадцать погружен в темноту, когда «Quién Es La Señorita?» грянуло вновь. Фрэнк вскочил.

— Ты спятил? Джим, выключи, нашел время!

— Это не я, — возразил Джим. — Это, должно быть, Виллис. Это точно Виллис!

— Ну тогда заставь его заткнуться. Заглуши его. Положи на него подушку.

Джим включил свет.

— Виллис, эй, Виллис! Кончай шуметь!

Виллис, по-видимому, даже не слышал его. Он стоял на полу в середине комнаты и тщательно воспроизводил каждую ноту, отбивая такт стебельками своих глаз. Его исполнение было превосходно и включало в себя всё: от маримб до вокального хора.

Джим поднял его.

— Виллис, заткнись, приятель.

Виллис продолжал отбивать такт.

Дверь распахнулась, силуэт директора Хоу показался на пороге.

— Ну так я и думал, — сказал он торжественно. — Никакого уважения к правам и покою окружающих. Выключайте магнитофон. И знайте, что в течение следующего месяца свобода вашего передвижения ограничена этой комнатой.

Виллис продолжал играть. Джим попытался заслонить его своим телом.

— Ты что, не слышал моего приказа? — спросил Хоу. — Я сказал выключить эту музыку.

Он быстро подошел к парте и дернул рычажок выключателя магнитофона. Поскольку тот уже находился в положении «выключено», то единственным результатом стал сломанный ноготь. Хоу согнал с лица недиректорское выражение и сунул палец в рот. Виллис добрался до третьего припева. Хоу обернулся.

— Каким образом эта штука получает питание? — отрывисто спросил он.

Не получив ответа, он шагнул к Джиму.

— Что ты прячешь?

Он оттолкнул Джима в сторону и с очевидным недоверием и отвращением в глазах посмотрел на Виллиса.

— Это что?

— Это Виллис, — несчастным голосом ответил Джим, стараясь говорить так, чтобы его было слышно.

Хоу не был предельно туп; постепенно до него дошло, что музыка, которую он слышал, исходила от этого странного пушистого шара, находившегося перед ним.

— А что такое «Виллис», позволь спросить?

— Ну, он это… попрыгунчик. Обитатель Марса.

В этот момент Виллис решил закончить композицию, выдохнул из себя мелодичным контральто «buenas noches» и замолк — на минуту.

— Попрыгунчик? Никогда не слышал о них.

— Их мало кто видел, даже из колонистов. Они редко встречаются.