Дмитрий Федотов - Аберрация

— Ясно, — поскучнел Бурков. — ООН в борьбе за здоровый образ жизни не гнушается никакими средствами, вплоть до применения вооруженной силы…

Следующие несколько минут в комнате царила сосредоточенная тишина, даже вентилятор вдруг перестал дребезжать и заработал почти бесшумно. Но вот с улицы донеслись торопливые шаги, дверь распахнулась и на пороге появилась она.

Виктор замер, выпрямившись и не в силах произнести ни слова. Он неотрывно смотрел на девушку в легком тропическом костюме. Наконец Мира увидела его, подошла стремительной походкой и протянула обе руки.

— Здравствуй! — сказала она по-русски, но тут же перешла на английский. — Почему ты так долго не звонил?

Береснев не смог сразу ответить, горло сжал предательский комок. Он лишь молча, осторожно пожал узкие загорелые ладошки и глубоко вдохнул знакомый запах ее волос.

— Здравствуй, Мира, — наконец выдохнул он. — Извини, там не было спутниковой связи.

— А почему тебя держат под арестом?

— Я не арестован. Просто… господин майор сомневается, что я — это я.

— Госпожа Житич, — громко сказал ооновец, — вы можете подтвердить, что этот человек — Виктор Береснев, лейтенант отряда «Геккон», ваш знакомый?

— Да, конечно, — звонко ответила Мира, не отрывая сияющего взгляда от лица Виктора.

— Господин майор, — произнес вошедший следом за девушкой сержант, — личности Анатолия Буркова и Ежи Костецки подтверждены индивидуальными файлами базы Научного совета ООН.

Офицер построил на своем лошадином лице некое подобие светской улыбки и развел руками:

— Не смею вас больше задерживать, господа.

Когда все вышли на улицу, залитую сочными лучами вечереющего солнца и рассеченную на косые ячейки длинными тенями кокосовых пальм, Береснев повернулся к ученым и сказал:

— Познакомьтесь, друзья, это моя Мира!

— Бурков, Костецки, — смущенно представились те. Потом Анатолий не удержался, лихо подмигнул девушке и добавил: — Вообще-то, можно Толик и Ежик.

Поляк тут же покраснел, как помидор, а Мира рассмеялась так заразительно, что не удержался никто, и вскоре хохотали все.

— Идемте к нам на станцию, — предложила девушка. — Там есть душ, мягкие диваны и отличный кофе!..

— Ты называешь станцией такой большой Центр космической связи? — удивился Береснев. Чтобы туда попасть, они спустились на лифте на пару этажей под землю, прошли через огромный, изогнутый параболой зал, битком набитый сложнейшей электроникой и с тихими, деловитыми, как муравьи, сотрудниками. Наконец очутились в уютном отсеке, весьма напоминающем апартаменты курортного отеля.

— Мы его все так называем, по старинке, — пожала плечами Мира. — Это всегда была именно станция, почти дом родной. Ее превратили в центр буквально полгода назад: переоснастили, добавили сотрудников, ну и работы, конечно. Особенно в последние пару месяцев.

— А что, собственно, происходит? — вежливо поинтересовался Костецки.

— Как, разве вы не знаете?!

— Видите ли, мы… были очень заняты в одном сверхсекретном проекте и, как бы это выразиться, слегка отстали от жизни…

— Да что вы? По-моему, так вся Земля в курсе. К нам летит большой Гость…

— Про него мы как раз в курсе.

— …но его пока не удалось остановить. И поэтому ООН вместе со Службой космической безопасности организуют максимально возможную эвакуацию людей и достижений планеты. Были большие надежды на некий проект «Хронос», но там случилась какая-то серьезная неприятность, и теперь вся ответственность лежит на безопасниках…

Мира не договорила. Раздался мелодичный громкий сигнал, и голос из скрытого динамика произнес:

— Старший оператор Житич, немедленно явитесь в главный операционный зал!

— Извини, Виктор, — девушка озабоченно улыбнулась и протянула ему руку, — вы пока располагайтесь тут. Можете душ принять, а кофе и холодильник в соседней комнате. Я скоро вернусь!

— Спасибо, Мира, — сказал Береснев по-русски и осторожно поцеловал тонкую кисть.

Едва за девушкой закрылась дверь, Бурков, до этого чинно сидевший в низком кресле в углу и куривший долгожданную сигарету, подскочил как ошпаренный.

— Мужики, надо срочно что-то делать! Раз дошло до эвакуации, значит, звиздец подкрался незаметно.

— И что ты предлагаешь? — повернулся к нему Виктор.

— Раз ты навострился открывать пространственные порталы, почему бы не махнуть к нашему любимому «Хроносу» и не покончить со всем этим безобразием?

— Идея, конечно, неплохая, но ты не забыл, кто нас там поджидает?

— Хронозавр? — Бурков почесал макушку. — Ну, он же один, поэтому не может быть сразу во всех лепестках?

— И что?

— Можно придумать, как его отвлечь…

— Вот и подумай пока. — Береснев повернулся к молча слушавшему их поляку. — Я думаю, Ежи, что тебе в любом случае правильнее всего будет отправиться прямиком к директору Службы космической безопасности. Джамар Шактибинду, пожалуй, сейчас единственный человек на планете, кто полностью владеет всей ситуацией. И ему просто необходимо знать то, что знаем мы относительно Цветка Хроноса!

— Наверное, вы правы, Виктор, — помедлив, кивнул Костецки. — Я, конечно, никакой не боец и в вашем походе, боюсь, буду плохим помощником.

— Ты все верно оцениваешь, — похлопал его по плечу Анатолий. — А где ты будешь открывать портал? — оглянулся он на Береснева.

— Да прямо здесь, — пожал тот плечами. — Ежи, я открою портал в Ираклион, я там был дважды, когда проходил отбор в отряд. Надеюсь, ты сумеешь объяснить свое появление прежде, чем охрана тебя пристрелит!

Костецки испуганно глянул на «геккона», и Виктор тут же пожалел о дурацкой шутке. Чтобы скрыть смущение, он отошел к дальней стене комнаты и сел на пол в позу «лотоса». Оба ученых тихонько опустились на диван, наблюдая за Бересневым.

— Анатолий, а что такое «звиздец»? — шепотом поинтересовался любознательный Ежи.

— Та же жопа, только в профиль, — также шепотом ответил Бурков. — Смотри лучше, что Витька вытворяет!

«Геккону» на этот раз гораздо быстрее удалось воссоздать образ «места назначения» — холла перед кабинетом всесильного директора СКБ. Уже через минуту Виктор поднялся и, как и на берегу океана, единым сложным движением-мантрой открыл портал. Полупрозрачное «зеркало» возникло прямо перед Ежи, словно приглашая поляка к путешествию.

— Иди, — устало вымолвил Береснев, — я его долго не удержу.

Костецки поднялся, по очереди посмотрел на друзей, будто прощался, будто знал, что они больше не увидятся, но ничего не сказал, а лишь глубоко вздохнул и шагнул в «зеркало» как в воду. С тихим хлопком портал закрылся, и Виктор снова опустился на пол, теперь уже в изнеможении. Все-таки такой расход внутренних резервов был чрезмерным даже для «геккона».