Гарри Гаррисон - Стоунхендж

Арийская Кельтская Кельтская

Индия Галлия Ирландия

жрецы брахманы друиды Друи

воины кшатрии всадники ри

производители вайшью плебе айре

Более того, слово, обозначающее друидическую мудрость и знания, сходно во всех трех языках; санскрите, галльском и староирландском.

Санскритское слово "веда", присутствующее в обозначении ведических гимнов, обозначает знание или, дословно, видение, умение зреть, и связано с галльскими и ирландскими словами, обозначающими мудреца или друида.

"Ригведа", самая священная книга индуизма, окончательно записанная британскими колонистами в начале 1800-х гг., многие столетия передавалась в устной традиции потомками захватчиков-ариев, погубивших хараппскую цивилизацию на северо-западе Индии. Книга эта написана на санскрите, языке, являющимся мертвым для всех на земле, кроме браминов, которые пользовались им только в устной речи, позже и в письменной форме. Брамины в арийской традиции соответствуют друидам, поэтам-панегиристам, и до сих пор прославляют героев-богов, некогда вторгшихся в Пенджаб, а позже обожествленных. По сути дела, "Ригведа" состоит из 1028 стихов, восхваляющих разных богов, вождем которых является Индра, громовержец и колесничий, - именуемый у римлян Юпитером, у греков - Зевсом и Тором - у скандинавов. В Индре мы видим апофеоз индоевропейского вождя-воина. "Как птиц небесных разметывает он достояние врагов". Он - "тот, который властвует над лошадьми, колесницами, деревнями и скотом". Более того, он "разрушитель городов", как и Одиссей, носящий почетный титул "полипторос" - "штурмующий города". В качестве бога Индра мечет молнии с колесницы, в другие моменты обходится стрелой и луком.

В бой за боем ты вступаешь храбро,

Крепость за крепостью ты разбиваешь...

Ты убил Каранджу и Парною

Острейшим ободом колеса Атитхичвы...

Ты вместе с Сумравасом,

Оставшимся без сторонников,

Этих царей народов - два десятка пришедших

Шестьдесят тысяч девяносто девять воинов, о знаменитый,

Поверг ниц колесом от колесницы...

"Риг" на санскрите означает хвалебную песню, а "веда" означает знание, слово это родственно английскому "вит", обозначающему ум, разум и в конечном счете восходящему к индоевропейскому корню слова "видеть". В эту категорию попадает и слово "видео". Слово, обозначающее происходящее на экранах телевизоров, восходит к корню, обозначающему священное знание у браминов Индии и кельтских друидов...

Кельтские мудрецы в записках Цезаря именуются по множественному числу галльского наименования: друиды - "трижды зоркие". К корню "ид" или "вид" (видящий, мудрый) присоединяется усилительная приставка дру или три, отсюда и "трижды мудрые", галльская форма друи. Число три служило интенсификатором во всех индоевропейских языках, ср. французское "1гея" и английское "1етПс".

Индоевропейские божества образуют триады: Брама, Шива и Вишну у индусов; Зевс, Посейдон и Аид у греков. Боги эти олицетворяют универсальные принципы, правящие небом, землей и подземным миром: создание, разрушение и сохранение. Можно предположить, что трилиты Стоунхенджа также символизировали эти космические основы. Подобный смысл им могли приписать друиды, связанные с уэссекскими воинами, чьим политическим монументом и является Стоунхендж. Архитектура его безусловно должна согласовываться с функциональной ролью памятника, выполняющего роль центра хорошо спланированного некрополя.

Деяния нашего героя, друида Немеда, полностью согласуются с классической моделью. В героическом обществе друиды и брамины легитимизируют политическую власть воинов над классом производителей, хранят в памяти генеалогии вождей и если не воспевают их доблесть, то освящают места племенных сходок, соблюдают обрядовый календарь, совершают жертвоприношения и читают знамения. Друидические обряды в латенской Европе требовали человеческих жертвоприношений; обреченные в жертву закалывались кинжалами или сжигались, так свидетельствует Посидоний, однако нынешние псевдодруиды и их романтически настроенные почитатели предпочитают не задумываться об этом.

В той же мере подлинны и воинственные йернии. В нашем романе они изображены как герои, а не солдаты. В эпической литературе героев уподобляют диким зверям. Кухулин именуется "кровавым псом", воины у Гомера "хищные львы" или "шакалы". Действительно, герои сами выбирают себе соответствующий символ, они ценят особую свирепость в диких животных. О многом говорит описание внешности галлов, приводимое Посидонием:

"Галлы высоки, плоть их бела и водяниста, они не только светловолосы от природы, но еще усиливают это качество искусственными способами. Для этого они мочат головы в известковом растворе и откидывают их со лба к макушке и на шею, в итоге получается нечто, похожее на голову Сатира или Пана, волосы делаются от такой обработки настолько жесткими, что напоминают лошадиную гриву. Некоторые сбривают бороды, другие носят короткие, аристократы же выбривают щеки, но дают усам полную свободу, и они закрывают рот. Поэтому за трапезой усы попадают в пищу, а когда они пьют, жидкость попадает в рот через нечто вроде цедила".

Латенское искусство оставило немало изображений загнутых вверх кельтских усов и зачесанных со лба волос, вне сомнения, отвердевших. О волосах Кухулина говорили, что они окрашены в три цвета и торчат остриями кверху, так что яблоки, падая с деревьев, накалываются на них. Подобное описание соответствует внешности кельтского воина с выбеленной головой. Следует заметить, что у воинов латенской культуры глаза всегда велики и навыкате. Быть может, это глаза пастуха, вечно оглядывающего далекие горизонты, подобно "дальнозрящему" Зевсу Гомера.

Усы кельтов в латенском искусстве зачастую подобны клыкам дикого вепря. Это не первая культура из тех, что пользуется охотничьей символикой для отображения воинской доблести. Лев, медведь и орел до сих пор сохраняют место в геральдике всех западных наций. Охота, потеха королей, не дает того удовольствия, когда объектом ее является слабый зверь. Охотясь на дикого вепря на горе Парнас, Одиссей получил рану в ребро. Шлемы из голов вепря упоминаются в "Одиссее", фрагменты их обнаружены при раскопках в Микенах. Римские легионеры носили шлемы со стоячим гребнем из конских волос, однако их стоячая грива имитировала скорее кабана, а не дикую лошадь. В кельтской культуре изображение вепря характеризуется стоячей гривой и длинными изогнутыми клыками. Длинные изогнутые усы кельтских воинов и зачесанные назад шевелюры, без сомнения, символизируют кабана.

Различие между кельтскими усами и римским шлемом заключается в том, что усы вырастают на теле воина, а шлем представляет собой изделие из части тела животного-символа. Усы сочетаются с устной культурой, а шлем - с письменной. В культуре, лишенной письменности, существует лишь произнесенное слово, и воспоминания остаются незаписанными, отраженными в украшениях тела. Воин, украшенный усами-клыками, на голове которого по-кабаньи щетинятся волосы, сам является знаком, говорящим о воинской удали племени. Римский шлем с кабаньей гривой, часть правительственного обмундирования, является знаком организованной армии государства, в которой геройство отдельных воинов уступило место массовому истреблению врагов. Там, где римский шлем сталкивается с маской воина, трофеем становилась не отсеченная голова, а захваченная территория. Воина как дело личного престижа и обогащения через убийства и ограбления уступила место войне за территориальные приобретения, которую вели легионы Цезаря. Вражда и грабеж - дело воинское, покорение земель - уже труд солдата.