Роман Злотников - Армагеддон

Филипп и за ним полицейский спустились на первый этаж, прошли через ярко освещенный холл и вышли на улицу. Филипп был настолько захвачен ощущением удачи, что на минуту забылся и почувствовал опасность, лишь когда широкие двери гостиницы с мягким шипением сомкнулись за его спиной. Слишком поздно, уже ничего нельзя было сделать. Затылок взорвался дикой болью…

Очнувшись, он понял, что полулежит на каком-то ложе, обитом мягким эластичным материалом. Ни руки, ни ноги не двигались. Филипп напряг зрение. Ясно, они закреплены в металлических зажимах. Так, а на голове эластичная повязка, под ней металлические контакты, такие же контакты на запястьях и груди, и еще грудь охватывает тугая полая трубка.

Где-то поблизости слышались голоса. Филипп прислушался.

— … очень странно. Я только пятнадцать минут назад ввел два кубика …этина, а он, похоже, вот-вот очнется. Очень интересно. Прямо-таки сумасшедшая скорость разложения. Такое впечатление, что у него совершенно особенная физиология. Не удивлюсь, если его регенеративные способности окажутся на уровне хвоста ящерицы…

Тут его перебил другой голос:

— Значит, вы считаете, что это… не человек?

— О нет, это, несомненно, человек. Мы исследовали некоторую часть его ДНК, это, несомненно, человек… ну, скажем так, в основе человек. Но для более точных выводов мне надо провести более глубокое исследование его тканей, вот, скажем…

— Профессор, нам сейчас не до этого. Я должен задать этому… человеку несколько вопросов. Речь идет о национальной безопасности. Потом вы можете делать с ним все, что сочтете нужным.

— Да-да, я понимаю, мистер Стрен…

— Без имен!

— Да-да, простите.

Филипп почувствовал, как в его предплечье вонзилась игла, спустя некоторое время внезапно заломило в висках. Первый голос произнес:

— Странно, он уже должен был очнуться.

Филипп дождался, когда боль немного поутихнет, и открыл глаза. Прямо перед ним стоял высокий благообразный мужчина в хорошо сшитом костюме и смотрел ему в лицо. Заметив, что Филипп открыл глаза, он удовлетворенно крякнул и, кивнув кому-то за его спиной, приказал:

— Начинайте.

Откуда-то сзади вышел и остановился перед Филиппом третий. Пару мгновений он всматривался в его лицо, потом размеренно заговорил:

— Слушайте меня внимательно. Сейчас вам начнут задавать вопросы. Вы должны на них отвечать. Четко, полно и правдиво. К вам подключен полиграф, так что обмануть нас вам не удастся. Если откажетесь отвечать или попытаетесь солгать, вас накажут. Болью. Вот так.

Он вытянул вперед руку, в которой был зажат миниатюрный пульт, и надавил на кнопку. От боли Филиппа выгнуло дугой, но он упрямо стиснул зубы и не испустил ни звука. Судя по всему, его мучитель такого не ожидал. И не только он один. Холеный мужчина вскинул бровь и, позабыв, видимо, свое собственное указание — «никаких имен», повернулся к человеку с пультом:

— Что-то не так, Дональд?

На лице Дональда нарисовалось недоумение.

— Да вроде как нет, мистер… э-э-э прошу прощения. Напряжение в норме, разряд был, вы же видели, как его выгнуло. Это рефлекторное сокращение мышц…

— Тогда почему он молчит?

Дональд пожал плечами:

— Возможно, у него высокий болевой порог?

«Пора с этим кончать», — решил Филипп. Он напрягся и начал выворачивать руки из стальных зажимов. Металл затрещал. Кто-то испуганно заверещал:

— Боже мой!

Человек с пультом принялся судорожно давить на кнопку. Идиот, он собирался остановить болью терранца. Но вырваться Филиппу не удалось. Холеный мужчина заорал:

— Профессор, укол!

В следующее мгновение напряженной руки Филиппа коснулся инъекционный пистолет. И он опять провалился во тьму…

— Десять секунд!

Двое, которые тащили его на носилках, нырнули в пролом в стене и выскочили на ярко освещенную лужайку. Быстро пробежав ее, они ловко протиснулись сквозь прорезанную в сетчатом заборе дыру и, резко затормозив, втолкнули носилки с Филиппом в большой микроавтобус марки «Додж». Филипп повернул голову и бросил взгляд на место, из которого его выкрали. Забор с козырьком, на высоком флагштоке развевается американский флаг. Судя по всему, какое-то охраняемое здание федерального подчинения. В следующее мгновение дверь микроавтобуса с грохотом захлопнулась, а над Филиппом склонилось лицо в черном шлеме-полумаске.

— Лейтенант Бородин, Корпус пластунов. Сейчас мы доставим вас на побережье, там нас ждет лодка, а через полчаса вы уже будете на борту «Гепарда».

Филипп согласно моргнул. Боль почти утихла, но в голове еще шумело.

— Какое сегодня число, лейтенант?

Тот ответил. Ого, выходит, его продержали без сознания почти две недели.

— Кого захватили кроме меня?

Лейтенант мотнул головой:

— Так, как вас, — никого. Остальных просто задержали в гостиницах и Олимпийской деревне. Но все уже освобождены. Кого-то они сами отпустили, кого-то удалось вытащить через суды, а кого-то так же, как и вас, — просто умыкнули у них из-под носа.

— Всех?

— Всех.

Филипп помолчал:

— Еще один вопрос, лейтенант. Как наши сыграли в баскетбол?

Губы лейтенанта под тканью разошлись в широкой улыбке.

— Разгром. Полный. Сто двадцать семь — шестьдесят пять. Эти ребята так бесновались, что, кажется, и вторжение они начали только из-за этого проигрыша.

— Хорошо, — прошептал Филипп и прикрыл глаза. Значит, все сработало…..

3

— Капрал Клоц!

— Яволь, герр гауптман!

— Я долго буду ждать вашего отчета?

— Сию секунду несу, герр гауптман!

Гауптман Хайнц Риу, командир роты разведывательных танков, сердито насупил брови. Этот Клоц доведет его до инфаркта! Ну сколько можно возиться с элементарным вопросом? Подождав еще пару секунд, он глубоко вдохнул, чтобы крик получился громче, но в этот момент полог палатки откинулся и появился наконец копуша Клоц, тряся листками распечатки. Хайнц облегченно выдохнул и, протянув руку, раздраженно выдернул бумаги из рук капрала:

— Ты что, мочился на них, что ли?

— Никак нет, герр гауптман, у меня… это… руки потеют.

Хайнц удивленно взглянул на писаря, поспешно опустил глаза и уткнулся в распечатки. Вроде все нормально. Клоц, несмотря на его кропотливость (а может, именно благодаря ей) всегда исполнял документы очень тщательно и аккуратно. Так что гауптман Риу никогда не имел проблем с отчетностью, как, например, майор Хейнрих, которому страшно не везло на писарей… Нет, что-то сегодня вся эта цифирь совершенно не лезет в голову. Хайнц торопливо свернул распечатки, для очистки совести еще раз спросив у Клоца: