Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

Глава двадцать третья

Прошедший месяц, а это часть теплыня и половина ягоденя, Владу почти не помнила, ибо все то время пребывала в странном состоянии… постоянного сна. Кажется, лишь иноредь пробуждаясь, чтобы поесть и выпить вытяжки, она смутно видела пред собой, точно застланное дымкой лицо рани, каковая ее поила и кормила. Чаще девочка ощущала ласковое прикосновение воды на коже тела, слышала легкую успокаивающую долгую мелодию, схожую с переливами птичьих песен, а порой резкий, неприятно-бьющий внутри головы скрип. Единственно, что сознательно смогла она попросить, вяло ворочая набрякшим языком, чтобы ей принесли звездочку Першего. И уже в следующий раз своего пробуждения, та звездочка лежала на круглом столике с высокими ножками, подле ее широкого ложа, ярко мерцая золотыми иль серебряными переливами.

За то время, что Владелина прожила… проспала у Кали-Даруги, она привыкла к ее необычному виду, к ее ласкательным и всяк миг целующим пальцам, к ее не подающему признаков жизни третьему глазу и даже второму языку. После месяца сна, девочка значительно набрала в весе и перестала смотреться прозрачно худой, она пополнела, у нее пропала впалость щек, а цвет лица стал весьма живым и здоровым. Рани провела еще один обряд, проверяя связь плоти и лучицы, и единожды определила состояние самого Крушеца. И оставшись довольной лечением стала постепенно возвращать юницу к жизни… Мало-помалу уменьшая количество вытяжки и тем самым придавая большую живость плоти. Служки Кали-Даруги несколько раз на дню натирали девочку маслами и массировали руки, ноги, чтобы та могла без лишних проблем, только будет позволено, подняться и пройтись по дому, и поили особыми настоями, кои, одновременно, возвращали в конечности и в плоть целом надобные для того силы. Руки демониц всегда нежно ласкали кожу Влады, однако, так как та вельми стеснялась своей беспомощности, все процедуры проводили лишь в состояние сна.

Владелина открыла очи. Она лежала на спине и смотрела в потолок, прикрытый сверху легкими розовыми полотнами ткани, также как и стены скрывающие присутствие бревен. Через два окна, первого узкого прямоугольного, а второго более широкого и усеченного с одного своего края в комнату вливался яркий солнечный свет, слегка приправленный голубизной. Прямоугольная и достаточно широкая комната, где пол был покрыт розовым ковром с высокой ворсой, почти не имела меблировки, посредь нее стояло махонистое ложе мягкое, устланное сиренево-розовой шелковой простыней, пухлыми, овальной формы, подушками. Множество более мелких и разнообразных по виду подух, валиков были подложены для удобства под колени, стопы, локти, плечи девушки. Обряженная в тонкую льняную, кремово-розовую рубаху и укрытая сверху легким одеялом, Влада слегка потянулась, ощущая внутри себя появившуюся силу и возможность шевелить конечностями. Справа от ложа стоял столик, обитый сверху синим бархатом, столь не гармонирующий с этой розовой комнатой, точно явившийся откуда-то извне. Сверху на котором лежала ноне переливаясь голубоватым светом звездочка Першего. Малость правее столика, на низком табурете, с какими-то округло-изогнутыми толстыми ножками сидела одна из демониц. Стоило Владелине шевельнутся, как служка спешно подскочив на ноги, ступила к ложу. Она заботливо обозрела с ног до головы девочку, и едва слышно сказала:

– Доброго утра, госпожа.

Девушка с трудом различала меж собой демониц, уж так они были похожи друг на друга, словно близнецы, да еще и говорили одинаковыми, сиплыми голосами. Единственно, как они разнились меж собой, это проколами на лице и тем единственным украшением. У этой служки проколы и серебряные шарики наблюдались на втором языке. Маленькое колечко было вставлено в сам кончик языка и над ним проходило еще два более крупных немного выступающих вверх, точно восседающих сверху. Эту демоницу звали Кишори, и она, как и Сандхия, чаще иных приглядывала за юницей, похоже, будучи на особом счету у рани Черных Каликамов.

– Здравствуй, Кишори, – протянула приветственно девушка и широко зевнула, теперь уже много бодрее пошевелив руками и ногами. – Пить хочу, – добавила она погодя, ощущая сухость во рту.

– Да, – торопливо отозвалась демоница, прикрывая концом одеяла раскрывшуюся от шевеления ногу девочки. – Днесь рани Темная Кали-Даруга принесет. Мы ждали вашего пробуждения.

Неслышно отворилась, также обитая материей, дверь и в комнату вошла рани, строго глянувшая на служку и тем самым повелевшая ей уйти. Кишори тотчас низко склонив голову, отошла к стене, а когда Кали-Даруга держащая в руке полусферическую братину, оную она величала пиала, приблизилась к ложу, проворно выскочила из помещения.

– Кишори, принеси госпоже покушать, – властно проронила в сторону исчезающей за дверью служки рани Черных Каликамов.

Кали-Даруга подойдя к кровати, резво протянула три незанятые руки к девочке, желая приподнять и придержать ее под голову и единожды под спину.

– Я сама, – качнув отрицательно головой, отозвалась юница. – Уже достаточно сил.

– Хорошо, – нежно продышала в ответ рани демониц.

Бережно придерживая девочку под правую руку, Кали-Даруга помогла ей сесть да опереться спиной об высокую грядушку кровати, обитую мягкой полстиной и лишь после этого передала братину. Владу спешно приняла пиалу и не менее торопко выпила сладковато-кислый напиток, дюже хорошо снимающий сухость во рту и утоляющий жажду.

– Когда я смогу погулять? Хочется подняться с ложа, – вопрошающе протянула девочка, возвращая Кали-Даруге пиалу.

Впрочем, нынче Влада говорила вельми медленно… лениво растягивая слова, похоже, полностью растеряв свою горячность.

– Думаю, это вопрос двух-трех дней не больше, – ответила рани, и неторопко опустилась на высокий деревянный стул с мягким ослоном и сидением.

Стул… который только, что внесла в комнату одна из служек, одновременно забравшая из рук Кали-Даруги пустую пиалу. Рани Черных Каликамов ласково воззрившись на девочку, мягко ей улыбнулась. Демоница вообще за эти дни ни разу, ни сказала Владелине – нет. Ни разу, ни посмотрела на нее строго, осуждающе. В ее взоре всегда сквозила забота, нежность, беспокойство, а порой, когда она с особой пронзительностью зыркала на девочку, точно желая заглянуть в глубь ее головы, и ни с чем несравнимая трепетная любовь. Если рани, что-то не могла исполнить отвечала юнице таким образом, что у той пропадало желание это видеть, иметь, слышать. И объяснения Кали-Даруги были всегда такие разумные, с которыми невозможно было поспорить, которым неможно было не подчиниться. Огнь оказался прав, Владелине было с ней легко, как и вообще с демоницами. Поступки, действия оных направлялись лишь на то, чтобы создать благоприятные условия жизни для девушки.