Юрий Никитин - Владыки Мегамира

— В дорогу... Но как ты... Сразил обоих! Жрецу сломал спину, им и положена бескровная смерть... Оказывается, ты знаешь их ритуалы, а этому чудовищу голыми руками снес полголовы! Я бы не смог, клянусь.

— Да ладно, — отмахнулся Семен. Он хотел сказать что-то бравое, сострить, но страшная усталость навалилась, ощутил себя старым, измученным, выдавил только: — Я пришел из жестокого мира, Влад сын Кремня... Такого жестокого, что не приведи боги создать здесь похожее.

Кася от Семена шарахнулась. Влад все еще присматривался к Семену, словно увидел впервые, спросил тихонько:

— Ты был воином?

— У нас каждый обязан быть воином, — ответил Семен неохотно. — Таков мир, из которого я пришел. Я был старшим сержантом в стране, которая самой последней в мире обрела профессиональную армию. Я имею в виду русскую армию. Младший сержант ВДВ — воздушного десанта.

— Сержант... это кто?

— Младший вождь. Вэдэвэ — это такие джамперы, прыгают с наших летающих драконов.

Влад подумал, кивнул:

— Вы были равны. Правила не нарушены.

Головастик уже стряхнул сонную одурь, охватившую после расчленения огромного джампа, мчался быстро, взбегал на отвесные стены, перебирался по тонким жердочкам через пропасти. Жвалы блестели, готовые схватить врага. Хоша немелодично скрипел жвалами, рылся у варвара в волосах. Кася украдкой посматривала на Семена, наконец не вытерпела:

— Влад — понятно, но вы, Семен Тарасович! Мне показалось, что вам в какой-то момент даже понравилось!

Влад чуть повернул голову, взял Хошу на руки, чтобы не шелестел в ушах, следил за обоими краем глаза. Семен поморщился, тело еще ныло от ушибов:

— Я интеллигентный человек, Кася!.. Но одежка цивилизации тоненькая... В старину говорили: поскреби русского — обнаружишь татарина. Так и с нами. Поскреби человека — обнаружишь зверя. Развитие цивилизации в том, чтобы выпускать зверя из человека как можно реже, а потом запереть его вовсе. Опасность Мегамира в том что здесь многое начинают сначала!

Глава 27

На этот раз Влад не чуял погони, но держался настороженно, часто пугливо оглядывался, вздрагивал. День безоблачный, воздух еще не прокалился, деревья стоят ровно, не трепыхают верхушками. Внизу воздух неподвижный как камень, чистый, без плавающих комков пыли и раздутых бактов, разве что насыщенный мельчайшими блестками водяных паров.

— Что-то тревожит? — спросил Семен подозрительно.

Влад нехотя оторвал взгляд от колючих вершин молочая:

— Да.

— Что?

— Слишком много опасности.

Семен огляделся, никогда еще не видел Лес таким умиротворенным, спокойным. Даже лесное зверье двигается сытое, довольное, никто ни на кого не бросается, не хватает шипастыми лапами.

— Остановиться на ночь, — решил вдруг Влад.

Кася бурно запротестовала:

— Мы прошли едва ли половину. До вечера еще далеко!

Семен смолчал, но хмурился.

— Мы не уйдем далеко, — ответил Влад кратко.

Он соскочил со спины Головастика, в руках мелькнули защитная сеть и неразлучный арбалет. Семен спрыгнул следом, едва не упал — затекли ноги, как сказали бы в Старом Мире. Здесь не затекают, зато застывают, что много хуже.

Головастик ушел охотиться, Влад велел далеко не уходить, а тонкошкурые после нелепого ужина из тюбов изготовились ко сну. Ночь еще не наступила, но Влад вырыл щель, где они спрятались, защитной сетью с отпугивающим запахом, сам выскользнул в быстро сгущающиеся сумерки. Тепло уходит из воздуха, но от почвы поднимаются теплые струи, смыкаются. В неподвижном и плотном как кисель воздухе Влад чувствовал мрачную тяжелую угрозу. Неясная угроза разлита в воздухе, висит в нем, пропитывает собой землю и деревья.

Странно, исчезли даже малые жучки, клещики. Не слышно молодых джампиков с их незатейливыми брачными песнями, пропали толстые личинки твинкла, без которых трудно представить заросли такого густого будянника. Не слышно привычного шороха, треска, писка, без которых Лес немыслим.

Повинуясь едва ощутимому зову, Влад пошел через Лес сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Одно время даже бежал, потом перешел на шаг, начал скрадываться, еще не видя опасности.

Последнюю сотню шагов пробирался по вершинкам деревьев, умело прятался под широкими листьями. Когда тихонько пробрался по корявой ветке и залег между чешуек, увидел на земле в трех десятках шагов... лагерь. Дюжина тентов-галлов, засохших, серых от пыли, разнесенные на разные стебли, огромный хитиновый скелет неведомого зверя, умело скрытая коновязь для зверей. Из тента вышел человек, неспешно вошел в другой тент — высохший галл. Если Семен и Кася ожидают увидеть лагерь сбежавших генетиков, они ошиблись. Тяжело ошиблись. Возможно, даже смертельно.

Влад застыл, прижимаясь к ветке. Каким образом джамперы заблокировали запахи, от них же всегда пахнет как от мясных мух! Почему так тщательно укрыт лагерь? Семен и Кася прошли бы через него, не обнаружив ничего странного. Сухие башни деревьев, кое-где раздутые болезнями или скопищами мелких зверей. А что касается гигантского скелета, то видели сотни — крупнее, ужаснее, свежеобглоданные.

Он попятился, медленно соскользнул по стволу. Воздух уже был ночной, холодный. Перебегая от дерева к дереву, Влад прокрался к ближайшему дуплистому стволу. Рассохшиеся стены смутно белели в темноте. Из отверстий шибал отчетливый запах немытых тел. Человек тридцать, хотя если после перехода, то двадцать-двадцать пять.

Он прислушался, зашел из тени, заглянул в дупло, тут же отпрянул. Мгновения было достаточно, джамперов расположилось сорок восемь человек. Значит — стоянка не временная. Понятно и то, почему нет поблизости наиболее лакомых личинок.

Лагерь вовсе не лагерь, а база кочевников! Столица.

Он обошел по периметру, убедился, что оккупированны все двенадцать галлов. Поместились бы в одном, но какой вождь соберет племя в одном месте? Если по Лесу бродят мегазвери, которые могут за один взмах жвал вырвать деревья с корнями на сотню шагов вокруг? Или ударом лапы вбить в землю весь лагерь?

На башнях скрыто висели анкоры, непосвященный принял бы за колючки. На первом галле — сорок восемь, на втором — сорок шесть, на остальных примерно столько же. Значит, все племя пользуется крылатыми джампами, а вожди уверены в безопасности. Но тогда почему такая скрытость? От кого прячутся?

Он бежал обратно, мышцы стыли, с трудом заставлял их двигаться, сокращаться. В мозгу нарастала сонная одурь, усилием воли стряхивал, очищал сознание, в такие мгновения замечал и улавливал все, что происходило на сотни шагов вокруг: на деревьях, под землей, в воздухе, даже внутри деревьев и под камнями. Но холод снова леденил кровь, мысли текли вяло. Он едва волочил ноги, когда впереди наконец проступила знакомая россыпь камней.