Эдмунд Купер - «Если», 1996 № 03

Получается своего рода «сознательный договор», по выражению Михаила Эпштейна, согласно которому люди добровольно принимают правила игры и определенные роли, стараясь держаться в их рамках. Все общественное поведение — это соблюдение принятых норм, верность ритуалам и традициям, приспособление к требованиям социума с его четкими социальными и этическими дифференциациями, принятие сложившихся статусов. Конформизм? В известной мере — да. Но только в той мере, в которой его исповедовал тот же Гете, нашедший интересный образ человека, сохраняющего равновесие и гармонию. Поплавок. Он удерживается всегда на поверхности, несмотря на изменение скорости течения.

Есть точка зрения о том, что естественность или, как выразился Платон, «причастность истине» человек способен сохранять в ситуациях, биологически обусловленных, когда форма поведения диктуется самой природой. Таких ситуаций три: рождение, любовь, смерть. Не потому ли один из тончайших знатоков народных характеров писатель Василий Шукшин не раз повторял: «О человеке надо знать три вещи: как родился, как женился, как умер»?

Итак, маска надевается человеком, который хочет скрыть свое подлинное лицо, но одновременно она накладывает на своего нового «хозяина» определенные обязательства. Отныне он должен следовать определенному стилю поведения, получая как бы компенсацию того, чего ему самому не хватает. Между маской и ее носителем устанавливаются сложные порой отношения. Литература и искусство XX века эти отношения исследовали. Оказалось, что здесь заложена возможность трагического конфликта, особенно в тех случаях, когда маска выбирается непроизвольно, навязывается грубо обстоятельствами или окружением. Эта тема разработана в романе японского писателя Кобо Абэ «Чужое лицо», герой которого — ученый с обезображенным от ожога лицом пытается решить свои проблемы, надев маску. Однако она не просто сглаживает уродство героя, но начинает требовать других мыслей, чувств, поступков. Человек ощущает потерю самоидентичности, раздвоение личности, его устрашает давление чуждых темных сил, навязывающих свои законы. Символика Кобо Абэ поднимается до уровня серьезных обобщений: утрата своего лица — общая судьба современных людей. Что же касается героя его романа, то кроме новых несчастий маска ему ничего другого не приносит.

Известный французский мим Марсель Марсо, представления которого мне довелось увидеть во время его приездов в Москву, показывал пантомиму, имеющую отношение к теме этого разговора. Под веселую ритмичную музыку улыбающийся герой меняет одну маску за другой. Игра явно доставляет ему удовольствие, как и зрителям, наблюдающим изящные метаморфозы Марсо. Неожиданно его лицо искажает гримаса отчаяния — герой силится сорвать маску, вернуть свое прежнее лицо. Но… маска «прирастает» крепко, она становится как бы другим, новым лицом героя.

Отделяя маску от собственного лица или признавая собственное поведение неподлинным, человек подразумевает наличие своего настоящего «я». В отечественной психологии «я» (фрейдовское «эго») определяется как довольно устойчивая, в большей или меньшей степени осознаваемая, система представлений индивида о самом себе. На этой основе обычно он строит свои отношения с другими людьми. Как показывают исследования психологов, каждый из нас располагает «букетом» образов собственного «я». О чем могут не догадываться окружающие нас люди, поскольку эти образы не наблюдаемы объективно. Свое «я» личность может выразить только словесно, определенными поступками. Психоанализ, правда, создал методики, позволяющие заглянуть в разные этажи личности, в том числе и самые «нижние», куда порой опасается заглянуть и сам человек. Однако и здесь возможна формализация информации о человеческом «я». Известный американский психотерапевт Эрик Берн предлагает, например, состояние «я» описывать как систему чувств, которым соответствует определенный набор поведенческих схем. По мнению Берна, каждый человек обладает довольно ограниченным «репертуаром» состояний своего «я», которые автор гипотезы предлагает разбить на три категории: Ребенок, Взрослый, Родитель. Три основные ипостаси человеческого бытия, которые как раз предполагают возможную «причастность истине», поскольку биологически все эти состояния детерминированы. И в каждый данный момент времени личность обнаруживает одно из этих состояний. Всегда ли к месту?

Берн считает, что есть люди, в которых Ребенок проявляется весьма некстати, беря в свои руки управление личностью Можно себе представить последствия прорыва личности с таким «я» к реальной власти! Для жизни необходимо состояние Взрослый, когда личность имеет возможность контролировать действия и Ребенка, и Родителя, перерабатывая информацию в поисках адекватных взаимоотношений с окружающим миром. На этом уровне и возникает автоматизм многих реакций, что позволяет нам сберегать массу энергии и времени. Ho для нормального функционирования личности важны все три аспекта; их разумное чередование делает бытие полноценным и плодотворным.

Множественность человеческого «я» затрудняет межличностные общения. Общаясь с другими людьми, довольно трудно уловить индивидуальность каждого. Гораздо легче оценивать ее, исходя из стереотипов или собственных представлений. А если к тому же смотреть на других через призму социальных ролей — их и своей собственной — добраться до сути невероятно сложно. Не случайно философия нашего века породила школу экзистенциализма, которая пришла к идее принципиальной некоммуникабельности людей. Карл Ясперс сетовал на поверхностность всех социальных связей, их внешний характер, тогда как человеку необходима подлинная, экзистенциальная коммуникация, в которую вовлечено все его существо, а не только отдельные грани личности. Такое общение требует полной искренности, самораскрытия. Открываясь другому, человек становится самим собой и видит в себе и окружающих то, что ранее было скрыто. Отсутствие такого рода контактов и общения, по Ясперсу, причина распространения неврозов, различных психопатологических расстройств.

Личное самосознание, образ «Я» развивается у человека в процессе общения с другими людьми и благодаря ему. Другая личность — как бы зеркало, которое помогает увидеть лучше и собственное твое «лицо», а мнение других позволяет правильно оценивать себя (об этом говорит нехитрый совет Льва Толстого поделить числитель дроби — мнение других — на знаменатель — собственная самооценка, чтобы понять, кто ты). Однако и здесь все не так просто. Недаром фантасты неоднократно «проигрывали» варианты отношений «я» общающихся людей. Вспомним рассказ Брэдбери «Марсианин», герой которого, казалось бы, чутко реагирует на мнения и желания окружающих людей. В конце концов возникает острый конфликт, приводящий «марсианина» к гибели Человеку необходима устойчивая внутренняя структура, собственное «я», сохраняющее индивидуальность, неповторимость личности. Тот самый «целый мир», о котором говорил Гете.