Сергей Другаль - Институт Реставрации Природы (Сборник)
«Господа, я исхожу из того, что принятие экологической помощи с целью реорганизации промышленности для нас априори неприемлемо!»
Тоже знакомый голос. А-а, премьер-министр.
«Почему?»
Это уже командный бас.
«Видите ли, генерал, — поясняет пророк, — в случае принятия помощи потребуется полная ликвидация действующих производств и строительство новых. А в новом производстве…»
«После нас! После нас!»
«Именно, в новом обществе нам места уже не будет».
«В обновленном безотходном производстве с бесплатной энергией, — заговорил премьер-министр, — а именно это нам предлагают ассоциаты, частной инициативе придется потесниться. Помощь, буде она принята, пойдет по государственной линии при жестком общественном контроле. Эта помощь отнюдь не ставит целью укрепление нашей с вами власти».
«Стоит ее принять — и изменится вся система кардинально. Будет иной порядок вещей».
«Я внимательно слушаю. (Это Джольф, его голос.) Полагаю, мы приспособимся. Власть порождает преступность, а мы — тень власти».
«Приспособитесь, Джольф, приспособитесь, — премьер-министр. — На какое-та время. Но не думаю, что надолго».
«Я тоже слушаю… э… внимательно. Мои лоудмены должны иметь четкие перспективы», — басит генерал.
И снова назидательная речь пророка:
«Два обстоятельства дают мне основание надеяться, что промысел божий восторжествует. Во-первых, уже три поколения джанатийцев пришли в мир суррогата и подорванной природы, они не знают другого мира. Это позволяет им мириться с тем, что в иных условиях считалось бы невыносимым. Кстати, именно поэтому языческие проповедники не имеют того успеха, которого можно было бы ожидать: люди просто не могут представить себе иного мира. Во-вторых, на Земле сократилось потребление жизненных благ, поскольку львиная доля энергии, сил и средств направляется на реставрацию природы. Ассоциаты называют это самоограничением. В полной мере использовать эти два обстоятельства нам мешает только одно — наша разобщенность. Каждый преследует свои цели. Вы, Джольф, стремитесь к власти и богатству, вы, генерал, к власти и порядку, у государства во веки веков цель одна: сохранить статус-кво, существующее положение вещей».
«Истинный патриот всегда стремится сохранить статус-кво. Но что вы предлагаете, отец Джон?» — недоумевает Джольф.
«Объединение. Не формальное, естественно. Государство никогда не признает ваш синдикат официально. Да и мы в этом меньше всего заинтересованы. Я говорю о сути, о координации, единстве действий. Ваш синдикат, например, выполняет некоторые просьбы министра общественного спокойствия…»
«Разве?»
«Я не в упрек вам, Джольф. Я призываю создать единый центр, координирующий усилия государства, церкви и синдиката в акциях, направленных на сохранение существующего положения. Уверен, что должное место в этом деле найдете и вы, генерал, со своими лоудменами-штурмовиками. Вы — реальная сила. Но программу вашу, генерал, следовало бы уточнить…»
«У меня задача — предотвратить разрушение промышленности. Или вам, святой отец, неведомо положение? Ежедневные диверсии на предприятиях…»
«Церкви все ведомо».
Нури дослушал до конца. Бесценная информация, но как ее использовать, кому передать? И где этот Норман Бекет?
Нури вышел из машины. Если что, то дубликатор вызова есть и в доме. Крики от реки звучали глуше — это анимисты и другие сектанты устраивались на ночлег, и только женский голос, высокий и неукротимый, выводил во тьме странную мелодию, наверное, песню, но слова были неразличимы. Нури слушал этот голос не первый раз, и песня всегда затрагивала какую-то струну в сердце. Ночью просматривались звезды, ветер от недалекого океана сдувал хмарь с несчастного острова, и в такие ночи можно было спать без маски.
Нури вытащил из почтового ящика пачку корреспонденции. В этом регионе средоточия частных коттеджей он был самым крупным подписчиком. Но «Т-с-с», официоз синдиката, никогда не испытывал затруднений с распространением, хотя подписка на него была недешева, и Нури знал, что многие из его благонамеренных соседей получают именно эту газету. Он прошел в кабинет, лег на тахту и развернул «Т-с-с», раздел объявлений. Что там сегодня? О, портрет Тима! И под ним:
Достукался!Младший консультант, по кличке Старик Тим, в быту Тимотти Слэнг, выпал в осадок. Старик вел аморальный образ жизни: стучал красным на синдикат. Расколоть подсудимого не удалось. Пусть родственники не беспокоятся — жидкость некрофаг прекрасно растворяет трупы.
Нури аккуратно свернул газету. Он не стал перечитывать объявление, он вышел во двор и сел на бетон возле машины. Млечный Путь уходил в бархатную черноту бесконечности. На материке под защитой соснового леса посапывали в спальнях его подопечные дошколята, наверное, храпел сытый лев Варсонофий и, конечно, не спал директор института доктор Сатон. Все остается на своих местах. Где-то там пересекаются параллельные прямые, а Земля вообще-то голубая, и чернота неба не более чем тень Земли. И кто-то из великих говорил, что вечность — не что иное, как перпендикуляр к нашему времени и пространству. А сколько времени надо, чтобы труп растворился целиком? А если Тима живьем бросили в некрофаг? Он, конечно, не мог утонуть, некрофаг тяжелая жидкость. Он плавал в ней и растворялся, съедаемый бактериями. Сколько вечностей слышался крик Тима? Зверье!
Нури никогда по-настоящему не думал о грозящих опасностях, это было вне его восприятия. И наверное, он впервые понял серьезность своей работы: за связь с ним убивают. Это страшно, это невозможно принять. Еще три дня назад Слэнг сидел, как всегда, в кресле, вытирал глаза и говорил, говорил… Он любил монологи, старик Тим…
Нури вскочил от боли в ушах, затряс головой и тут же увидел на дорожке конус кипящего пламени. Конус мгновенно погас, и на его месте возник некто длинный и веселый.
— Ты звал меня? — голосом злого духа сказал он. — Ты звал меня, Вальд! Я пришел.
Он был перетянут в талии толстой металлической полосой со множеством мелких раструбов понизу. Пояс космонавта, такой точно был у Рахматуллы. Ну да, это Норман Бекет, вот и шрам поперек глаза, рассекающий бровь и скулу. Похож.
Нури протянул руку и увидел, что в кулаке у него зажата газета. Норман разжал кулак, вытащил и развернул газету.
— Это он, — после паузы сказал Норман. — Сначала, как мне сообщили, явился какой-то неестественный красавец, сказал, что ты хочешь видеть меня, и исчез. Меня не было, поговорить с ним не мог, но насторожился. А потом вот он пришел, тоже от тебя. Конечно, старик знал, что попытка связаться со мной грозит ему смертью, и вот поди ж ты…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});