Владимир Щербаков - Семь стихий. Научно-фантастический роман

Об Ольмине никто ничего не знал. Подобно героям старых романов, он исчез.

Ольмин остался там! В этом я был уверен. Я высказал эту мысль Энно.

Энно посмотрел на меня так, будто я был в чем-то виноват.

— Он остался, ты понимаешь? Он не отвечает на вопросы. Что он затеял?

— Не знаю… не знаю.

Догадка уже промелькнула. Неужели?.. Мне не верилось, но я понимал, что это единственный шанс. Он остался для того, чтобы провести эксперимент. Чтобы поймать солнечное тепло в ловушку.

Вместо поглотителей — сам тайфун. Он хочет заставить его сработать на эксперимент: ветер мгновенно перемещает тепло и холод, поможет первой космической машине человека. Избыток энергии рассеется в двухсоткилометровом кольце урагана. Ветер заменит охладители, которые еще не готовы. Стихия против стихии! Вскоре это стало ясно всем.

— Тайфун — гигантская тепловая машина, — вот что передал Ольмин через несколько минут. — Он будет работать вместе с нами.

«Вместе с нами…» Как будто там был еще кто-то. Нет, с ним никого не осталось там. Ни одной живой души. Он всех отправил подальше от Берега Солнца. Даже Телегина. Он не имел права рисковать ничьей жизнью. Ничьей, кроме своей собственной.

Он все знал заранее. Он готовился. И молчал… Ну да, ему же могли помешать. В первый раз он никому не сказал правды. Промолчал. И теперь он был там. А я?

Я ушел в свою каюту и мысленно беседовал сам с собой: а я?

ПОБЕГ

Даже когда побережье таранят муссонные беспокойные ветры, Ольховский начеку: эли под укрытием, улететь с «Гондваны» можно только в самом крайнем случае. Что уж говорить о тайфуне?..

— Тайфун — это серьезно, — почти ласково пророкотал Ольховский, и я с готовностью кивнул. Я изо всех сил старался быть похожим на человека, который осознает опасность.

На юте «Гондваны» настоящий автопарк, эли стоят рядами, простые и универсальные, подводные и стратосферные, дальние и разведочные. Коллекция, любовно пополняемая Энно, внушает почтительное уважение к достижениям техники, но какой прок от этого собрания, если в кармане нет ключа от укрытия? Ключ — это все. И будь он у меня, я не пошел бы к Ольховскому и не тревожило бы меня по дороге предчувствие, закономерно оправдавшееся.

— Что вы знаете о тайфуне? — спросил он.

Вопрос показался мне чисто риторическим, но я вежливо ответил на него:

— Это ураган. Настоящий ураган. Нужно быть предельно собранным и внимательным.

— Да, это правда. С тайфуном шутки плохи. Обычный ураган средней силы или настоящий ураган, как вы изволили выразиться, по сравнению с ним легкий бриз. Знаете ли вы, сколько ядерных зарядов, каждый из которых делает выемку под водохранилище, упрятано в «Глории»?

— Ядерный эквивалент поражает воображение, я читал…

— Тридцать тысяч крупных ядерных зарядов. Вот с чем надо сравнивать энергию сильнейшего из тайфунов. Это не так уж мало и далеко выходит за рамки явлений, способных только поразить воображение. Как вы думаете?

— Пожалуй, — согласился я.

Теперь мне ясна стала тактика Ольховского: за беседой время пролетит незаметно, а там видно будет.

— А знаете, сколько атомных зарядов в обычной грозе? — спросил я, в свою очередь.

— Немного, — ответил Ольховский.

— Девяносто, — соврал я.

— Возможно, — снисходительно кивнул мой визави.

— В детстве мне приходилось гулять в грозу босиком тем не менее.

— Дети — смелый народ. Да что дети, и родители иногда попадаются отчаянные. Кое-кто именно в недостаточном воспитании ищет корни безответственности. Впрочем, это особая тема.

— Отважные летчики пересекали тайфун на самолетах. Я видел старые-престарые фото. Представьте себе древний самолет, эту неуклюжую машину из алюминия, в черном вихре урагана. И летчика. Думаю, тут нужна самая высокая степень ответственности, какую только можно себе представить. Для современного эля это не проблема. Любой из нас сделает это не задумываясь, если речь идет о жизни другого человека. О деле, наконец.

— Вы правы, любой способ хорош, если он последний, вынужденный. Я думаю, Ольмин отказался бы разделить место в эле. И как бы я или вы ни уговаривали его, не согласился бы покинуть Берег, если, конечно, нам удалось бы его разыскать там.

— Но попробовать стоит. Это наш долг.

— Ну еще бы! К нему уже послали два автоматических терраплана с приказом эвакуироваться. Давайте обсудим, в какую именно точку побережья направить автоматический эль. Мне кажется, он может находиться неподалеку от главной станции, например возле отражателя. Как вы думаете?

— Говорят, он молчит. Только радиоавтомат передает сводку об эксперименте. От его имени.

— Это детали.

— Думаю, можно нащупать и то место, где он сам. По линии связи. Уверен, что быстро найду его.

Наши взгляды встретились. До этого мы думали каждый о своем.

Между нами вдруг встала Валентина. Я не знаю, как это получилось. Но я вспомнил о ней. И он тоже.

— Шутки в сторону, — резко сказал он, — эль вы не получите. И хватит об этом.

— Мне нужна машина! — твердо сказал я.

— Зачем? — спросил Ольховский сурово.

— Помочь Ольмину. Вы хоть понимаете, что там происходит?

— Он сумасшедший!

— Как вы смеете!..

— Вы не получите машину! Пока тайфун не пройдет между берегом и «Гондваной». Оставим этот разговор.

На палубе было сумрачно, сыро, скользко, косой дождь хлестал с того самого часа, как мы отошли от берега. За спиной остался гостеприимный причал маленького тихоокеанского островка. У «Гондваны» начинался новый долгий маршрут: завтра небо станет ясным, ветер утихнет, откроется простор. А я?

И тут я наткнулся на Энно. Он быстро шагал мне навстречу, наверное, спешил укрыться от непогоды в каюте. Я загородил ему дорогу.

— Энно, мне нужен эль!

— Ты говорил с Ольховским?

— О чем с ним говорить… Конечно.

— Да… Но ведь он за тебя отвечает. Упросить нельзя?

— Ну что ты меня пытаешь, как будто сам не знаешь! У тебя есть ключ или нет?

— Я сдал его.

— Ну да, я и запамятовал, он отвечает за людей, а ты за машины, и потому все так удобно здесь устроились.

— Что ты говоришь!

— Пойдем! — Я взял его за рукав плаща и повел. Он послушно шел за мной, даже не пытаясь освободить руку.

Мы подошли к элям. Они стояли, поблескивая крутыми выпуклыми боками. Над ними опрокинулся купол, похожий на огромную линзу, — защита от непогоды. Я ударил кулаком по голубоватому прозрачному пластику. Он спружинил и отозвался мягким певучим звуком.