Алексей Кудашев - Ледяной остров (в сокращении)

Механик, осмотрев аварийный насос, включил электромотор. Тяжело повернулся маховик насоса. Шток насоса, сделав несколько движений вперед и назад, замедлил движение. Стрелка манометра на компенсаторе упрямо двигалась вправо за красную черту. Электромотор запел на высоких нотах. Раздался похожий на выстрел хлопок- лопнула предохранительная мембрана.

Механик выключил мотор.

- Не берет. Наверное, выход забило.

Механик поставил новую мембрану.

Но повторилась та же картина.

- Должен взять,- упрямо сказал Вересков, беря новую мембрану.

- Не сожги мотор,- предупредил штурман.

- Нет. Я сейчас пущу насос с открытой отводной линией.

Королев оглянулся: группа людей, стоявших сзади, увеличилась. Сказать им, чтобы они ушли, пожалуй, нельзя. Надо во что бы то ни стало благополучно пустить насос. Он подошел к Верескову и тихо сказал ему об этом. Тот понимающе кивнул, включая мотор в третий раз.

Сейчас насос работал ровно, но вся вода, пройдя цилиндры, через отводной патрубок с шумом стекала обратно на пол.

Вересков, не спуская глаз с манометра, стал постепенно закрывать задвижку на отводной линии. Стрелка манометра быстро поползла к красной черте. Вот она уже достигла ее. Вересков отнял руку от задвижки. Стрелка остановилась на красной черте. Но вот, дрогнув, она медленно рывками пошла обратно. Вересков взялся за штурвал задвижки. И стрелка снова вышла на красную черту, чтобы через минуту отступить от нее. Лицо Верескова просветлело. Наконец наступил момент, когда он совсем перекрыл отводную линию.

- Продавило-облегченно сказал он, вытирая со лба пот.

Заулыбались люди, стоявшие у дверей.

- Огоньков,- позвал Вересков стоявшего сзади слесаря,- оставайся здесь. Если клапаны забьет грязью, останови насос, вскрой коробку, прочисти.

- Хорошо.

- Следи за манометром. В случае чего открывай отводную линию.

- Ну, товарищи, идемте в кают-компанию,- пригласил Королев.

- Дрянь дело,- сказал капитан Рассвета, повернувшись к стоявшему рядом Виктору Дубравину.

- Что такое?

- Будет шторм,-ответил капитан, прикладывая к глазам бинокль.- Обидно, что скорость нельзя прибавить. Эти черепахи того и гляди перевернутся.Капитан кивнул за корму Рассвета, где крутым бугром, вспучивая перед собой воду, тащились на буксире два тупорылых подводных землесоса.

- Пожалуй,, не успеем дотащиться,- добавил он.- А гидропульт, наверное, уже подходит к месту.

- Вряд ли. Из Приморска ведь километров триста будет.

- Зато скорость у него какая! Мы вон тащили всю ночь, а восход солнца встречаем на полпути.

- А что, если... Я сейчас возьму ваш вертолет и переберусь на гидропульт. Вы же, если действительно разыграется шторм, освободите землесосы. Пусть идут своим ходом под водой. Может быть, мне кое-что удастся до того времени сделать.

Переключив рычажок переговорного аппарата, капитан крикнул в микрофон:

- Приготовить вертолет к вылету,-и после нового щелчка рычажком: Разыщите аварийный гидропульт Байкал и свяжите меня с ним.

Капитан включил осциллограф-дублер радиолокатора.

Вот видите, Виктор Николаевич, он уже почти у места,- моряк показал на светлую точку на экране.

Вспыхнула сигнальная лампочка. Капитан включил репродуктор.

- Вертолет готов к полету, товарищ капитан.

- Хорошо,-капитан выключил репродуктор.-Ну, Виктор Николаевич, ни пуха ни пера...

Вертолет опустился на палубу гидропульта в тот момент, когда гидропульт подошел к месту аварии. Рядом стоял подводный корабль из флотилии Королева.

Свежий ветерок рябил морскую гладь. "Да, время терять нельзя,- подумал Дубравин.- Надо что-то срочно предпринимать."

К Дубравину подошел штурман второго подводного корабля Петров.

Виктор спросил:

- А где остальные корабли? Ушли?

- Нет, все под водой.

- Зачем?

- Видите ли, мы решили попробовать кое-то сделать сами. Пытаемся размыть грунт над кораблем Королева.

- А что, корабль целиком погребен?

- Да.

- У вас есть какой-нибудь план?

- Размыть фарватер к переходному тамбуру. Только слабоваты у нас насосы.

- Ясно. Сейчас мы вам поможем,-сказал Виктор Дубравин и дал команду к погружению.

* * *

Зарубина сильно знобило, болела разбитая голова. Когда он пил принесенное коком кофе, зубы его выбивали частую дробь о край кружки. Временами он забывался, а очнувшись, прислушивался. Кругом стояла тишина, только над кораблем не прекращался шум, к которому с надеждой прислушивались лежавшие на подвесных койках люди.

Шум с каждым часом усиливался.

- Который час? - спросил шепотом лежавший на соседней койке паренек из радиоспектральной лаборатории.

Зарубин поднес к глазам отяжелевшую руку с часами:

- Половина десятого.

- Значит, мы лежим уже четырнадцать часов.

Вдруг раздались короткие, но сильные удары железа по корпусу. Они были то частыми, то редкими.

- .Что это? - Зарубин посмотрел на соседа.

Но тот с неменьшим интересом вслушивался. Потом вдруг, приподнявшись, слабо закричал:

- Ура! Мы спасены! Просят открыть переходной тамбур.

Зарубин посмотрел на лежавшую в бинтах лаборантку.

Глаза ее были полны слез. Ему тоже стало не по себе. Чтобы скрыть свое волнение, он отвернулся к стене, но не выдержал и снова взглянул на девушку.

Встретившись с ним глазами, она улыбнулась:

- Хорошо!

- Замечательно! - ответил он.

Дальнейшее прошло перед ним, как в тумане. Он смутно видел, как двое в белых халатах положили девушку на носилки и унесли, как, опираясь на товарища, хромая, ушел сосед. Зарубин хотел подняться, но туман застилал ему глаза. Очнулся он уже в просторной каюте Рассвета, который, чуть покачиваясь на волнах, шел к Ледяному острову.

- А вам телеграмма,- сказала сидевшая рядом сестра, подавая Зарубину вчетверо сложенный и заклеенный голубой полоской жесткий листок.

Слабыми руками он развернул телеграмму, прочитал: "Бесконечно рада спасению целую и жду твоя Таня."

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Поднявшись к полуразрушенной крепостной стене, Краузe остановился, прислушиваясь к ночным звукам, убедившись, что кругом никого нет, он бесшумно скрылся в темном отверстии стены. Пройдя ощупью по внутреннему полуразрушенному проходу метров десять, Краузе зажег карманный фонарик; освещая себе путь, усыпанный выпавшими из стен и потолка камнями, двинулся дальше.

Еще немного - и Краузе повернул направо в темный проход и оказался в небольшом, почти совсем разрушенном помещении. Погасив фонарик, он остановился, давая возможность глазам привыкнуть к темноте. В пролом светили яркие южные звезды. Пряно пахло какой-то травой. Стрекотала цикада. Кое-где, соревнуясь со звездами, мерцали светляки. Ветерок доносил далекий и глухой в этих стенах шум моря. Было тихо, торжественно и красиво. Но Краузе не трогала красота южной ночи и таинственность развалин. И ночь и таинственность - вce было до ужаса знакомым и не сулило ничего, кроме опасности. Краузе не любил темноты, хотя и действовал под ее прикрытием, не любил как опасного сообщника, который знал слишком много.