Максим Жуков - Оборона тупика

Тродат и Суворов сделали полный круг по тропинке и остановились в нескольких шагах от парковки.

– Скажите мне, Джеймс, – спросил Суворов, закуривая, – покушение на вас два года назад совершал хьюмен?

– Еще вопрос, было ли это покушением… Но вы правы. Это был хьюмен.

– Почему бы ему не воспользоваться ментальным воздействием вместо того, чтобы… Ба! Да вы, стало быть, резистентны к такому воздействию… Как говорит доцент, раз нативно резистентен, значит латентно способен. Боже! У вас не «приняли роды», но в вас сидит та же или похожая мутация. Вы – часть их системы мира. Как я могу, в таком случае, вам доверять?!

– В точку! – ответил Тродат. – Это тупик, без сомнения. Однако это ничего не меняет. Казалось бы, вам следует сделать выбор, верить мне или нет. Но, поверьте, ваш выбор, выбор вашей страны, вашей цивилизации уже сделан. Вам остается только понять, почему он сделан.

– Каков же наш выбор?

– Вы будете сражаться с хьюменами, в этом не может быть сомнений.

– Вам-то какой от этого прок?! Что нужно вам?

– Хьюменам нужен этот мир. Для того чтобы успешно развивать свой вид, им требуется определенное развитие событий в мире, им нужен определенный баланс… Я же хочу им помешать.

– Вы понимаете, Джеймс, что, узнав о вас то, в чем вы признались, я должен изолировать вас, а может быть, даже уничтожить?

– Понимаю, – ответил Тродат, – но вы этого, надеюсь, не сделаете, Данила. Я почему-то думаю, что я вам пригожусь. Но вам самим придется решать, использовать полученную от меня информацию или нет. Однако, как я уже сказал, ваш выбор уже сделан, вам остается только это осознать.

– Черт, Джеймс, вы даже не подозреваете, насколько вы опасны!.. Хм-м, так вы поэтому настаивали на немедленном сожжении трупов хьюменов, которые напали на вас? Ну конечно! Вы подверглись самому тщательному медицинскому обследованию и поэтому боялись, что мы сможем обнаружить подозрительное сходство в генетических отклонениях между вами и этими. А тогда…

– Тогда, Данила, у КГБ появились бы ко мне вполне оправданные и очень неприятные вопросы, и такой откровенный разговор, как сейчас, был бы просто невозможен. Вам чины госбезопасности преподнесли бы все таким образом, что это было разборкой между врагами, между чужими…

– Мне еще не поздно подумать так.

Тродат ничего не ответил, только молча пожал плечами, вынул из кармана пуховика компьютерный диск и протянул его Суворову.

– Здесь, Данила, – сказал он, – почти все, что я знаю о хьюменах. Возьмете? Вы колеблетесь? Вы раздумываете, взять или не взять это, чтобы не попасть под влияние опасного америкоса? Дело ваше. Вы можете отправлять меня к моим Макдоналдсам, ничего другого я сделать для вашей страны не могу.

Суворов взял диск и спрятал его во внутренний карман пальто.

– Вы хотите что-то еще спросить, Данила?

– Да. Почему Россия?

– По многим причинам. Однако есть такая штука, как коллективная ментальность. Не коллективное сознание, а именно коллективная ментальность…

– Вы не зря так интересовались смыслом слова «мир»…

– Конечно, – ответил Тродат, – разве бывает что-либо случайное? Итак… Коллективная ментальность свойственна не только русским, однако именно у русских она обрела цивилизационные черты. Люди, активно действующие во имя такой идеи, не будучи резистентными к ментальному воздействию, все же могут ему не поддаться. Да и не это главное. Дело в том, что только русские, зная о превосходстве другой расы над собой, все равно будут считать носителями правды себя, пусть даже эта правда разойдется с истиной.

– А я, профессор, не верю ни в эту истину, ни в это превосходство.

– Вот видите? – улыбнулся Тродат. – Это же замечательно, что не верите! Американцы, к примеру, тоже могли бы так сказать, но им-то как раз можно доказать наличие превосходства. А вам… Вам, русским, доказать такое нельзя. Американцы считают идею демократии истиной в последней инстанции, однако истиной они ее считают, потому что демократия удобна, полезна и гуманна. У русских же мистическое понятие истины. А если истина отвратительна, на ее пути встает правда, и вашу правду вы не отдадите.

– Не объясняйте мне банальные веши, – раздраженно перебил Суворов, – вы хотите использовать нас против них. Вы почему-то ненавидите их. Еще большой вопрос, поверю ли я вам!

– Ваш выбор сделан, Данила, – сказал Тродат, – причем задолго до вашего рождения. Кажется, я уже это говорил…

Суворов помолчал какое-то время, потом спросил:

– Долгоживущие и есть хьюмены?

– Нет, конечно, – ответил Тродат, – но хьюмены живут долго. Те из долгоживущих, что не являются хьюменами, – всего лишь следствие их деятельности.

– Я не поверил вам, профессор, – после паузы произнес Суворов, – но я хочу, чтобы вы продолжали работать. Что вам нужно, чтобы двигаться дальше?

– Просто сообщайте мне о ваших успехах, – ответил Тродат, – и предоставьте мне возможность иногда с вами поговорить.

– Черт, профессор, почему вы так уверены, что хьюмены опасны для нас?! Почему мы должны начинать войну первыми?

– Возможно, вы или они ее уже начали. Продолжайте давление в Европе, делайте все то, что наметили, и вы обязательно наткнетесь на них. Могу дать подсказку: поворошите Женеву. Туда лежит ваш путь.

– Швейцария не приняла условий договора с Европой.

– Ах, бросьте, Данила! Ваши спецслужбы везде лезут, так пусть пролезут и туда. Это не вызовет никаких особых подозрений.

Суворов стоял напротив Тродата, качаясь с пятки на носок, и смотрел куда-то сквозь собеседника.

– Профессор, – сказал он наконец, – я свяжусь с нами в самое ближайшее время. До свидания.

Суворов развернулся и пошел к машине.

Глава 13

Суворов не бывал в Парке культуры на День Победы уже три года, но до этого он никогда не пропускал этот праздник, еще с тех пор, как был ребенком. У него даже сохранились смутные воспоминания о том, как он, будучи сначала маленьким мальчиком, потом подростком, дарил цветы ветеранам, смущенно поздравлял их с праздником и говорил «спасибо». Когда он заявил, что предлагает сходить всем вместе в Парк культуры отметить День Победы, Вадимов сразу сказал, что «у великого сентиментальное помешательство». «Чего вы боитесь? – возражал Суворов. – Если кто-то знает, кто мы такие, то, появимся мы группой в парке или нет, нас все равно накроют, и мы не успеем отсидеться по укромным местам до момента, когда накрывать нас будет поздно. Кроме того, это, возможно, последний День Победы в моей жизни, и я хочу отметить его так, как отмечал всегда. Не согласны – давайте голосовать». Киреев наотрез отказывался решать данный вопрос голосованием. Он настаивал на том, что это вопрос технической безопасности, поэтому тот, кто отвечает за оперативную деятельность, за тем и последнее слово. Суворов предложил поставить на голосование уже это – считать ли данный вопрос исключительно оперативным. Киреев понял, что Суворов уперся по-настоящему и что так может продолжаться до бесконечности. Советники проголосовали, и большинство согласилось на поход в Парк культуры. Тогда Киреев попытался уговорить Суворова. «Мы обязательно победим, Данила, – сказал он, – осталось совсем немного. На будущий год мы будем праздновать этот день уже в другой стране. А сейчас это опасно». «Чем бы все ни кончилось, на будущий год мы не окажемся в толпе народа в Парке культуры, – пожал плечами Суворов, – и я не вижу, в чем опасность». Киреев сдался.