Стивен Кинг - Мертвая зона

– Так, значит, вы просто потеряли сознание, – сказал Ланкте.

– Нет, – сказал Джонни, не оборачиваясь. – Я собирался прикончить его из базуки. Но в решающий момент в цепи произошло замыкание.

Ланкте вздохнул.

– Вы можете уйти в любую минуту, – сказал Бейсс.

– Благодарю.

– Но мой вам совет – и мистер Ланкте скажет вам то же самое, – держитесь-ка вы подальше от Стилсона и его сборищ. Если, конечно, хотите остаться целым и невредимым. С теми, кто не нравится Грегу Стилсону, вечно что-то случается…

– Вот как? – сказал Джонни и отпил воды.

– Вы превышаете свои полномочия, Бейсс, – сказал Ланкте, буравя Бейсса глазами.

– Ладно, молчу – примирительно отозвался тот.

– На таких встречах действительно бывали несчастные случаи, – сказал Ланкте. – В Риджуэе избили молоденькую беременную женщину, да так, что у нее случился выкидыш. Это произошло сразу после выступления Стилсона, отснятого Си-би-эс. Женщина не запомнила лица нападавшего, но у нас есть основания полагать, что это был кто-то из стилсоновских мотоциклистов. Месяц назад проломили голову четырнадцатилетнему парнишке. У него был пластмассовый водяной пистолетик. Парнишка тоже не мог опознать нападавшего. Водяной пистолет наводит на мысль, что это просто охрана перестаралась.

Какой, однако, невинный оборот речи, подумал Джонни.

– И вы не нашли ни одного свидетеля?

– Ни одного, кто бы пожелал говорить. – Ланкте мрачно улыбнулся и стряхнул пепел. – Ведь он любимец публики.

Джонни подумал о молодом человеке, который посадил к себе на плечи сына, чтобы тому было лучше видно Грега Стилсона. Всем до лампочки. Все равно они скорее для красоты.

– Поэтому он завел себе любимца в ФБР.

– Ну что вам ответить? – Ланкте пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся. – В общем, не думайте, Джонни, что я на этом что-то имею. Иногда мне становится не по себе. Этот парень прямо-таки излучает магнетические волны. Ткни он в меня пальцем с трибуны и скажи, кто я такой, меня бы вздернули на ближайшем фонаре.

Джонни вспомнил сегодняшнюю толпу и юную красавицу, неистово размахивающую ломтем арбуза.

– Не исключено, – сказал он.

– Поэтому, если вам что-нибудь известно… – Ланкте подался вперед. В его обезоруживающей улыбке появилось что-то хищное. – А может, вы его насквозь просветили, а? Может, оттого и брякнулись?

– Может быть, – сказал Джонни с каменным лицом.

– Ну и?..

У Джонни мелькнула безумная мысль выложить все как есть. Но он тут же раздумал.

– Я видел его по телевизору. День у меня сегодня относительно свободный, вот и решил: дай, думаю, прокачусь, посмотрю на него. Полагаю, я не единственный приезжий сегодня.

– Уж это точно, – воскликнул Бейсс.

– И все? – спросил Ланкте.

– Все, – сказал Джонни и, поколебавшись, добавил: – Ну, разве что… я думаю, он победит на выборах.

– Никто и не сомневается, – сказал Ланкте. – Если только мы не раздобудем чего-нибудь компрометирующего. А пока я полностью согласен с Бейссом. Держитесь от Стилсона подальше.

– За меня не беспокойтесь. – Джонни скомкал бумажный стаканчик и выбросил его. – Приятно с вами беседовать, джентльмены, но мне еще ехать в Дарем.

– Вы не собираетесь возвращаться в Мэн, Джонни? – как бы мимоходом спросил Ланкте.

– Не знаю. – Он переводил взгляд с поджарого, лощеного Ланкте, выбивавшего новую сигарету о циферблат часов, на Бейсса, крупного, усталого человека с лицом таксы. – Как, по-вашему, он попытается пойти дальше? Если попадет в палату представителей?

– Одному богу известно, – изрек Бейсс, возводя очи горе?.

– Такие приходят и уходят, – сказал Ланкте. Глаза его, темно-карие до черноты, безотрывно изучали Джонни. – Они как какой-нибудь редкий радиоактивный элемент, который моментально распадается. У людей вроде Стилсона нет твердой политической платформы, их временные коалиции быстро разваливаются. Видели сегодня толпу? Студенты и ткачихи превозносят до небес одного и того же человека! Это не политика, это мода, что-то вроде повального увлечения хулахупами, или енотовыми шапками, или париками «а-ля битлз». Он получит место в палате представителей и будет снимать пенки до семьдесят восьмого года. На этом все кончится, помяните мое слово.

Но Джонни сомневался.

На следующий день лоб у Джонни расцветился слева всеми цветами радуги. Темно-пурпурный – почти черный – над бровью переходил в красный, а на виске – отвратительное ярко-желтое пятно. Веко припухло, придав физиономии зверское выражение, точно у какого-нибудь подмигивающего фигляра в пошлом ревю.

Он двадцать раз с головой окунулся в бассейн и, тяжело дыша, откинулся в шезлонге. Чувствовал он себя хуже некуда. Минувшей ночью он спал меньше четырех часов, да и эти четыре часа его одолевали кошмары.

– Привет, Джонни… Как поживаете?

Он обернулся. Это был Нго, в рабочем комбинезоне и рукавицах, на лице вежливая улыбка. За его спиной стояла красная тележка с саженцами карликовых сосен, их корни бьши укутаны мешковиной. Вспомнив, как Нго называл сосенки, он сказал:

– Опять, я вижу, сорняки сажаете.

– Да, приходится. – Нго сморщил нос. – Мистер Чатсворт их любит. Я ему говорю: это один смех, а не деревья. Таких деревьев в Новой Англии видимо-невидимо. Тогда он делает так… – Тут лицо Нго сморщилось, и он стал похож на карикатурного монстрика из какой-нибудь передачи на сон грядущий. – И отвечает: «Ваше дело сажать».

Джонни рассмеялся. В этом весь Чатсворт. Он непременно должен настоять на своем.

– Ну как вам понравилась встреча с кандидатом?

– Очень поучительно, – сказал Нго, вежливо улыбаясь. Взгляд его ничего не выражал. Может, он даже и не заметил, как лучезарно светился лоб у Джонни. – Да, очень поучительно, нам всем очень нравится.

– Прекрасно.

– А как вам?

– Не очень, – сказал Джонни и осторожно прикоснулся пальцами к синяку – до сих пор болело.

– Да, плохо, надо было приложить сырое мясо, – сказал Нго со своей неизменной улыбкой.

– И как он вам, Нго? Рут Чен и ее сестре? И всем остальным?

– На обратном пути мы не говорили об этом, так просили преподаватели. Они сказали, чтобы мы обдумали все, что видели. Во вторник мы будем писать в классе, я так думаю. Да, я очень думаю, что мы будем писать классное сочинение.

– И что же вы напишете в своем сочинении?

Нго поднял глаза к голубому летнему небу. Он и небо улыбнулись друг другу. Нго уже начал седеть. Джонни не знал о нем практически ничего; не знал, была ли у него семья – жена, дети; не знал, когда он покинул страну и откуда он – из Сайгона или из сельской местности. Он понятия не имел о политических убеждениях Нго.