Юрий Никитин - Проходящий сквозь стены

Она поднялась послушно, но теперь я видел в ее движениях ту свободу, которой у нее раньше не замечалось: уже завтра она освободится от деспота! Уже завтра, если ее там примут, а ее подруга клянется, что за нее ухватятся, она будет свободна, а послезавтра она, не приступая к работе, зайдет за окончательным расчетом…

Закрыв дверь, я указал на директорское кресло, еще теплое от моего зада.

– Екатерина Васильевна, прошу вас, садитесь… Нет-нет, не сюда! Вот в это кресло, пожалуйста!

Она остановилась, нахмурилась.

– Я вас не понимаю.

– Садитесь, – сказал я настойчиво, – это не игра, не шуточки. Садитесь, я все скажу.

С великой неохотой она села, а я опустился на стул сбоку, где дозволено сидеть посетителям для более доверительной беседы.

– Директорствовать, – сказал я, – это не мое дело. Вован, надо отдать ему должное, в самом деле умеет… умел подбирать сотрудников. Бухгалтер у нас хорош, кладовщик – чудо, вообще ребята здесь подобрались стоящие. Но самое большее приобретение – это вы. Вся фирма держалась на вас, я это заметил давно, а за это время лишь убедился.

Она слушала, сидя в кресле несколько напряженно, ожидая то ли злой шутки, то ли глупого розыгрыша со стороны богатенького мальчишки, испорченного деньгами родителей.

– К чему, – произнесла она, – столько… похвал?

– Это не похвалы, – ответил я незамедлительно, – а констатация факта. Или фактов, как хотите. Я к тому, что с этого дня вы – директор этой фирмы. Со всеми полномочиями принимать на работу людей и увольнять, поднимать им зарплату или снижать… Кстати, себе назначьте сами. Уверен, что под вашим руководством фирма не только не помрет, а продолжит развиваться. Я имею в виду, под вашим прямым руководством!

Она выпрямилась и смотрела во все глаза.

– Вы… это серьезно?

Я сдвинул плечами.

– Вы прекрасно понимаете, что это самое лучшее решение. Я, может быть, не очень умен, но сейчас поступаю умно, сам вижу.

Она произнесла несколько растерянно:

– Мне… мне нужно подумать. И посоветоваться.

Опоздал, мелькнуло у меня в голове паническое, промелькнула мысль-напоминание о ее больной матери, я сказал, стараясь, чтобы в моем голосе не слышалось отчаянного желания удержать ее любой ценой:

– Ладно, я уже вижу вашу щепетильность, так что отдал свое последнее распоряжение в качестве директора… или хозяина фирмы: с этого дня вам будут начислять жалованье в размере… пяти тысяч долларов.

Она старалась держаться, как и положено бизнес-леди, но я увидел, как расширились ее глаза, а дыхание на миг прервалось. Сейчас ее зарплата равняется четырем сотням, в новом месте будет триста пятьдесят, а через три месяца испытательного срока – четыреста пятьдесят. А здесь… сразу… или это шутка?

– Если вас это устраивает, – сказал я, – то пишите приказ о своем зачислении на эту должность… ха-ха!

Она не двигалась, произнесла тихо:

– Пять тысяч?.. Это чересчур.

– Нисколько, – возразил я. – Вы же директор! А самое главное, директор процветающей фирмы! Если бы мы были в убытке – другое дело.

Она не сводила с меня пристального взгляда.

– Процветание, – произнесла она негромко, – у нас только за счет того, что вы не снимаете постоянно, как делается в других местах, всю выручку. Вон через дорогу фитнес-клуб, так там при всех доходах зарплату нечем платить: хозяин ежемесячно выгребает кассу и все просаживает в казино. А вам что, доход от фирмы не нужен?

– Вкладывайте доход в развитие, – сказал я. – Мне есть на что жить. Честно говоря, я надеялся только на то, что фирму не придется поддерживать вливаниями, о таких прибылях даже не мечтал! Уверен, вы найдете, как распорядиться поступающими средствами.

Я отступил к двери, поклонился, Екатерина спросила:

– Если я приму ваше предложение… то к каким числам вам подготавливать отчеты?

Я отмахнулся.

– На первых порах не забивайте себе голову такой ерундой. Я бы и Вована не стал убирать, если бы они с Сергеем Палычем и Ахматовичем не попытались меня вообще вытолкать из дела. Вы наверняка в курсе дела, повторяться не буду. Если я не контролирую каждую копейку, то это не значит, что о меня можно вытирать ноги. У вас другой характер, вам я верю.

Она ответила мне прямым взглядом.

– Вы можете ошибаться насчет моего характера.

– Нет, – ответил я. – У вас характер прекрасный. И вообще вы человек замечательный. А вот я – говно.

И, не дав ей сказать слова, открыл дверь и вышел. В коридоре пусто, все сидят за бумагами и компьютерами, все делают вид, что жутко заняты, а сами сгорают от любопытства: для какого разгона я вызывал секретаря-референта?

На шестой день сидения в машине я наконец увидел, как Лина выскользнула вместе с группой студентов, веселым потоком хлынули по ступеням, сразу начиная разбегаться: кто к троллейбусу, кто к маршруткам, а другие просто двинулись шумными хохочущими группками, не желая расставаться так быстро.

Лина некоторое время шла с Вероникой, это ее ближайшая подруга, потом к ним присоединилась еще одна девица строгого вида с прямыми волосами и в больших очках в роговой оправе, правда, нижний край платьица на уровне трусиков… хотя, конечно, при таких ногах, это понятно, грех прятать даже такой вот ученой крысе.

Сойдя на тротуар, они пошушукались, затем расцеловались, и Вероника с очкастой пошли в одну сторону, Лина – в другую. Я выждал, когда она отошла достаточно, а затем догнал, приоткрыл дверцу.

– Лина, я тебя отыскал.

Она вздрогнула, посмотрела в мою сторону расширенными глазами.

– Ты?.. Что тебе надо?

– Не знаю, – ответил я честно. – Наверное, ты нужна.

Она фыркнула.

– Ты уж определись, пожалуйста. Без всяких «наверное». Может быть, тебе лучше откушать севрюжины с хреном? А пока давай прямо еще чуть, это близко, там стоят в ряд… заменители. Ну эти, бабочки. И ночные, и дневные, и вообще всякие. На выбор.

– Мне заменители не нужны.

– Не спеши отказываться, – ответила она насмешливо. – Такие заменители лучше оригинала.

– Тебе это хорошо известно?

Она нахмурилась.

– Мне такие намеки не нравятся. Я основываюсь на том, что профессионалы все делают лучше, чем любители.

До троллейбусной остановки осталось идти совсем немного, я торопливо взмолился:

– Садись! Мне нужно с тобой поговорить!

– А почему это должно интересовать меня? – спросила она холодно и сразу отчужденно предупредила: – Не вздумай повторять ту сцену снова. Тогда ты застал врасплох. Теперь я готова к любой клоунаде. Да и… О, как хорошо, мой троллейбус!

Не слушая меня больше, она вжалась в толпу ожидающих, подкатил троллейбус, забитый народом так, что едва бока не распирает, но как-то с десяток ожидающих сумели втиснуться, а еще человек семь осталось дожидаться следующего.