Дуглас Адамс - Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник)

Все больше недоумевая, Артур поставил на пол левую ногу Фенчерч и повернулся, чтобы взять правую. Фенчерч подалась вперед, обняла его и поцеловала, потому что пластинка докрутилась до такого места, когда (если вы знаете эту пластинку) невозможно этого не сделать.

Затем Фенчерч протянула Артуру правую ногу.

Артур погладил пятку, ощупал лодыжку, пальцы. И не обнаружил ничего необычного.

Фенчерч, следившая за ним с задорным огоньком в глазах, засмеялась и помотала головой.

– Не останавливайся, – сказала она, – но сейчас это не та нога.

Артур опять остановился и, насупившись, посмотрел на ее левую ногу, стоящую на полу.

– Не останавливайся.

Артур погладил ее правую пятку, ощупал лодыжку и пальцы, после чего произнес:

– Ты имеешь в виду, это как-то связано с тем, которую ногу я держу?…

Фенчерч снова так пожала плечами, что простая диванная подушка с Зеты Прутивнобендзы задохнулась бы от радости.

Артур наморщил лоб.

– Подними меня, – тихо проговорила Фенчерч.

Артур поставил на пол ее правую ногу и встал. Фенчерч тоже. Он обнял ее, поднял над полом, и они поцеловались еще раз. Прошло какое-то время, и она сказала:

– Теперь поставь меня.

Озадаченный, Артур так и сделал.

– Ну?

Она взглянула на него почти вызывающе.

– Ну, что у меня со ступнями? – спросила она.

Артур все еще не понимал. Он сел на пол, потом встал на четвереньки и поглядел на ее ступни, так сказать, в их естественной среде обитания. И только внимательно присмотревшись, заметил нечто странное. Опершись лбом об пол, он вытаращил глаза. Повисла долгая пауза. Потом Артур тяжело сел.

– Да, – сказал он, – я вижу, почему твои ступни не в норме. Они не касаются земли.

– И что… и что ты думаешь?…

Артур быстро поднял взгляд на Фенчерч и увидел, что ее глаза вдруг потемнели от какого-то ужасного предчувствия. Она кусала губы и вздрагивала.

– Что… – запинаясь, произнесла она. – Ты?…

Она тряхнула головой, и ее волосы упали на глаза, налитые безутешными слезами страха.

Артур мгновенно поднялся на ноги, обнял Фенчерч и поцеловал.

– Наверно, ты вполне можешь сделать, как я, – сказал он и вышел через верхнюю, парадную дверь.

Игла проигрывателя добралась до лучшего места всей пластинки.

Глава 23

Битва при Ксаксисе разгорелась вовсю. Огромный серебристый ксаксисианский звездолет, напрягая последние силы, сокрушил и обратил в прах сотни свирепых жестоковооруженных миноносцев с Зирзлы.

Досталось и местной луне – сверкающие силовые пушки, способные разорвать своими выстрелами саму материю, буквально растерзали ее на части.

Оставшиеся корабли Зирзлы, несмотря на свое жестокое вооружение, были беззащитны перед разрушительной мощью ксаксисианского корабля и теперь искали убежища за стаей осколков, которая только что была луной, как вдруг ксаксисианский корабль прекратил погоню, объявил, что желает передохнуть, и покинул поле боя.

Все присутствующие на миг остолбенели от нового, неимоверного ужаса, а корабль тем временем был таков.

Имея в своем распоряжении громадную энергию, корабль стремительно, без малейших усилий, а главное, тихо и интеллигентно мчался по бесконечным трассам нашего иррационального, где вогнутого, где выпуклого, пространства.

Форд Префект спал среди полотенец в своей грязной, зловонной, переделанной из ремонтного шлюза каюте и грезил о любимых краях. В одном из снов ему привиделся Нью-Йорк.

В этом сне он гулял поздно вечером по Ист-Сайду, вдоль реки, которую наконец-то загадили до такой степени, что в ней теперь самопроизвольно зарождались новые формы жизни. Не успев зародиться, они высовывались из воды и поднимали шум, требуя социального обеспечения и избирательных прав.

Одно из этих существ, как раз проплывавшее мимо, помахало Форду. Форд помахал в ответ.

Существо выбросилось на сушу и взобралось вверх по берегу.

– Привет, – сказало оно, – меня только что создали. Я полный неофит во Вселенной. Не поможете ли каким-нибудь советом?

– Фу-ты ну-ты! – в легком замешательстве проговорил Форд. – Думаю, я смогу указать вам местоположение кой-каких баров.

– А как насчет любви и счастья? Я ощущаю глубокую потребность во всем этом, – сказало существо, размахивая щупальцами. – Есть какие-нибудь идеи?

– Эти потребности вы можете удовлетворить на Седьмой авеню, – проговорил Форд.

– Я нутром чувствую, что мне нужно быть красивым, – не унималось существо. – Я красивый?

– Похоже, у вас что на уме, то и на языке.

– Что толку ходить вокруг да около? Я красивый?

Теперь существо, булькая и распузыриваясь, растеклось кругом. Чем вызвало интерес стоящего неподалеку пьяницы.

– Вы моей точкой зрения интересуетесь? – уточнил Форд. – Тогда нет. Но послушайте, – немного погодя прибавил он, – большинство людей вполне обходятся своей внешностью. Там у вас найдутся другие вроде вас?

– Спроси, чё полегче, браток, – сказало существо, – как я уже отметил, я только что появился на свет. Я совершенно не знаком с жизнью. Какая она?

Наконец-то речь зашла о предмете, который Форд считал просто-таки своей специальностью.

– Жизнь, – сказал он, – это грейпфрут.

– Э-э, как это?

– Ну, снаружи оранжево-желтая и с пупырышками, а внутри влажная и скользкая. Внутри также есть косточки. Да, есть люди, которые съедают его половину на завтрак.

– Могу я поговорить с кем-нибудь еще?

– Думаю, да, – ответил Форд. – Поговорите с полицейским.

Уткнувшись в подушку, Форд Префект заворочался и повернулся на другой бок. Это был не самый любимый его сон, поскольку в нем не присутствовала Эксцентрика Гамбитус, троегрудая путана с Эротикона-6, которая была главной героиней многих снов Форда. Но какой-никакой, а все-таки это был сон. Ему все-таки удалось заснуть.

Глава 24

К счастью, в переулке дул сильный ветер; к счастью, потому что Артур давненько не практиковался в полетах. По крайней мере сознательно. Хотя, как известно, сознательно не очень-то полетаешь.

Потеряв равновесие, Артур вошел было в пике, чуть не сломал челюсть о ступеньку у двери и закувыркался в воздухе, настолько изумленный собственной глупостью, что совсем позабыл о перспективе падения на землю, а потому и не упал.

«Здорово, – думал Артур. – Если только получится».

Земля угрожающе зависла у него над головой.

Он старался не думать о земле: какая она удивительно громадная, и как ему будет больно, если она перестанет висеть на месте и вдруг свалится ему на голову. Вместо этого он заставил себя подумать о чем-нибудь приятном, например о лемурах, и это было правильно, потому что в ту минуту он напрочь запамятовал, кто такие лемуры: то ли животные, которые огромными, величественными стадами несутся по прериям, или как их там зовут, а может, те, кто несется по прериям, называются тризоны, поэтому, чтобы думать о лемурах как о чем-то приятном, надо было проникнуться старомодным благожелательным отношением ко всему на свете. И все это занимало ум Артура, в то время как его тело пыталось приспособиться к отсутствию опоры.