Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
– Мальчик просил передать Уличке, что он думает о ней, – серьезно сказал Гриша.
– Да, и она передала ему то же самое.
– Милые дети …
Потом, когда Гриша ушел спать, Тоня рассказывала Свиридову.
– Знаешь, мы сейчас сидели втроем, я тебя обняла, а Гриша нашел мои руки и стал их гладить …
– И что?
– Мне было очень приятно … Мне захотелось быть и тут, у тебя под мышкой, и там, с другой стороны, с Гришей – чтобы обнять и его. Он уже не так вырывается, когда я обнимаю его …
– Ты позировала ему раздетая?
– Да.
– Не возбуждает его твоя нагота? Он ведь уже большой мальчик.
– Его, как мне кажется, больше возбуждает неполная нагота … как и вообще всех вас, мужиков … А к полностью обнаженному телу он привык.
– Ты знаешь, я тут его мыла, терла его мочалкой … ну, в общем, везде терла … Толя, ну ты чего! Бессовестный … соблазнитель … Перестань! … хулиган … я еще хочу … и еще …
– Я его везде терла, он позволял и не стеснялся, и не … не возбуждался, как некоторые …
– Ты с ним поаккуратнее – все-таки большой мальчик.
НАПАДЕНИЕ НА КАРЦЕВУ. ГРИША ПРИШЕЛ к ДИНЕ ЕГОРОВНЕ УТЕЧКИНОЙ
– Ле-ва, кажется, к нам опять гости. – Диана сидела и писала у окна, и поэтому первая увидела лыжника.
– Да? Это же Гриша – сын Свиридова.
– У них такой большой мальчик?
– У него. Антонина Ивановна ему не родная мать.
Диана убрала исписанные листки в стол и пошла вниз.
– Здравствуйте! Я Гриша Свиридов.
– Здравствуйте, молодой человек. Очень приятно, меня зовут Диана.
Гриша крепко пожал протянутую ему руку.
– Не совсем так. Вас зовут Дина Егоровна Утечкина. Можно мне звать вас тетей Диной?
– Можно … – растерянно ответила Диана.
– Привет, Григорий! Вы уже познакомились? – сверху спускался Худобин.
– Мы-то познакомились …
– Дядя Лева, позволь тебе представить Дину Егоровну Утечкину.
– Худобин Лев Вонифатьевич! Очень рад! … С вами, со Свиридовыми, не соскучишься.
– Я пришел позаниматься, дядя Лева. Папа просил передать, что он заедет за вами около тринадцати часов, чтобы вы были готовы.
НА ЗАСЕДАНИИ УЧЕНОГО СОВЕТА
Свиридов чуть опоздал на заседание Ученого Совета – все уже сидели вокруг стола.
– Простите, ребята. Дела …
– Опаздываешь, Толя! – укоризненно сказала Ерлыкина.
– Я больше не буду. – покорно пообещал Свиридов. – Саша, веди заседание. Я пока посмотрю протоколы.
Баранов начал заседание, а Свиридов стал листать тетрадь с протоколами заседаний Ученого Совета. Аккуратным почерком Полины Ерлыкиной кратко излагались обсуждаемые вопросы и выступления, подчеркнутые карандашом шли немногочисленные пункты решений и две обязательные страницы для соображений членов Совета.
Здесь уже аккуратности Полины в записях не было, писали разными почерками, ручками и карандашом, спорили друг с другом, но старались экономить место и не приводить пространных рассуждений.
Свиридов посмотрел – сегодня в зале не было обоих Лен – Долгополовой и Карцевой, не было Шабалдина, Неделина, Дмитриева.
– … последний этап – окончательная редакция и утверждение. Стадия обучения, как представляется, не займет много времени – чему учить людей, составляющих инструкции? Но безусловно перед допуском к работе – собеседование. Мы это уже обсуждали. Для новичков – да, инструктаж, проверка знаний и так далее, но для «старичков» – собеседование. Потап уже собрал стенд для тренировок операторов, на днях можно будет начать …
В дверь проник Мальчик. Он молча прошел через тщательно охраняемую дверь и стоящий на страже Разумеев помог ему открыть тяжелую дверь. Для Мальчика не существовало запретов и закрытых заседаний и совещаний – к этому привыкли и уже не удивлялись. Мальчик прошелся по залу заседаний, нашел себе удобное место и залег вблизи от матери. Казалось, его ничего здесь не интересовало, он даже закрыл глаза и положил голову на руку.
– Там можно не только тренироваться, там можно отлаживать излучатели. Мы уже начали модернизацию. Кстати, нужно будет обсудить – в процессе модернизации Медяков предложил одну штуку и мы реально можем повысить разрешающую способность … Да, да, вопрос спорный! Но его усовершенствование позволит увеличить ширину полосы … Надо обсудить, лучше прямо у нас, в лаборатории.
– Записываем? Полина, запиши.
Свиридов «услышал» крик о помощи и «увидел» Лену Карцеву и верзилу в рабочем комбинезоне.
– Ну, ты, подстилка для начальников! То тебе не так, и это тебе не эдак! Ах, ты блядь сраная! Дешевка! Драная мандавошка! Что, жаловаться побежишь своему Свиридову? Да имел я его … Кому ты нужна, пизда затраханая? Да я тебе сосать не доверю, сука подзаборная! – верзила замахнулся, но Лена, не защищаясь, ссутулившись пошла от него.
Свиридов отошел к окну, прикрылся шторой, попытался установить контакт с Леной. Та горько плакала, скорчившись в углу душевой.
– Толенька, милый, за что? Что я ему сделала? Я же … Он не делает, как надо … За что он меня так? – казалось, что Лена вот тут, рядом, и достаточно протянуть руку. Она вытирала слезы грязной рукой и Свиридов вынул из кармана платок и протянул ей.
Лена взяла платок и стала вытирать слезы, лицо. Соскользнувшие с запястья тяжелые часы мешали ей и Свиридов, расстегнув браслет, снял часы и погладил ее руку.
– Успокойся, Леночка, успокойся. Он больше не подойдет к тебе, не оскорбит тебя. У него же всего две извилины, и те от притолоки, о которую он долбанулся с перепоя. Что возьмешь с бугая без мозгов?
Он взял из ее руки платок и стал сам вытирать ей лицо, глаза, а потом взялся за ее нос и она высморкалась.
– Да … Бугай … А все равно обидно … Разве я такая?
– Ты – чудесная. Ты – изумительная. Ты – прекрасный и добрейший человек. И тебе уже сейчас жалко этого идиота.
– Верно … Ты так хорошо меня знаешь … Ладно, я пошла … Ничего, не волнуйся за меня, я переживу … Спасибо тебе, Толенька!
Свиридов отошел от окна – в руке его лежали тяжелые часы Лены Карцевой. Он снял телефонную трубку.
– Воложанина. На «Аннушке» есть монтажник из города – рост около ста девяноста,
