Человеческая оболчка (СИ) - Котаев Алексей

Айзек разгреб снег под палатку, расчистив его до самой земли. Он накидал мелкого хвороста ровным толстым слоем. Ханна, что грелась у костра, хотела подтащить сумку поближе к Айзеку, чтобы не быть бесполезной, но потянув ее на себя поняла, что даже не может ее сдвинуть. В голове пролетела мысль: «да как он тащил-то это все?». Ханна вновь осталась сидеть не при делах.

Распотрошив свой мешок, парень поставил небольшой брезентовый дом, и прикопал его с трех сторон. С четвертой же был костер, отбрасывающий рыжий свет на странную черную ткань, даже днем. Парень постелил коврики, кинул два спальных мешка, и уселся у костра, поставив над ним котелок и воткнув пару веток с мясом, что начало шипеть.

— Там будет тепло?

— Нет. Согреться нужно до того, как пойдем спать.

— Никогда не ночевала в палатке. Слышала про такое, но не ночевала.

— Вот видишь, сколько всего нового ты уже попробовала.

— Это да, — задумчиво произнесла Ханна.

— Хватит болтать, — усмехнулся юноша. — Давай свои ноги!

Ханна сидела на большом рюкзаке, а под голенями лежал маленький. Айзек снял ботинки и поставил их сушиться у костра. Через несколько минут от обуви пошел пар. Снимая носки, а следом и пожелтевшие, местами даже покрасневшие бинты, парень проверял воду. Он аккуратно намочил тряпку, что достал из рюкзака и начал протирать стопы, не пропуская ни сантиметра. Ноги горели от близости костра, наполняясь теплом. Девушка сидела, испытывая странное ощущение. Так необычно о ней еще не заботились. Айзек домыл ноги, протер их и побрызгал антисептиком, что достал в «Эмпайре». Свои чистые онучи он намотал на оголенную кожу девушки, чтобы не продуло гуляющим мимо ветром.

В остатках воды Айзек замочил бинты, что только что снял, и вода поменяла цвет. Он аккуратно и бережно стирал их, понимая, что других таких уже не будет, и что те, которые были выброшены несколькими днями ранее, тоже надо было привести в подобающий вид. Неосмотрительность вновь подвела его. На нем мозоли заживали, как на диком звере, он не чувствовал их, игнорировал, и даже представить не мог, что для Ханны это окажется такой непосильной ношей.

— Айзек, — покачивала перемотанными тряпкой ногами девушка. Она то приближала ноги к огню, то отодвигала, когда они начинали гореть. Они высохли, но нужно было дождаться бинтов. — Ты странный.

— С чего это?

— При нашей первой встрече ты был готов наброситься на меня. Пролетел, конечно, но все-таки…

— К чему это?

— Да так. Покоя мне не давало.

— А раньше почему не подняла тему?

— Да как-то не до этого было… Ну так что? — решила прямо спросить девушка. — Что ты обо мне думаешь?

— Хм… — Айзек задумался, стараясь не воспринимать этот разговор всерьез. Он догадывался, что по итогу Ханна просто над ним подшутит. — Я в большом долгу перед тобой. Обещал показать тебе мир. И любой ценой сохранить тебе жизнь.

— А когда выполнишь все это, что останется?

— Выполнишь? Перспектива-то не близкая.

— Знаешь, Айзек, мир я уже увидела. Красочный и многогранный, но такой жестокий. В твоих рассказах он был добрее…

— Он и был добрее.

— Не отвлекай! — Ханна аккуратно толкнула парня в плечо. Айзек сидел рядом, уже развесив сушиться бинты. — Так вот про мир мы поняли. Свое обещание ты выполнил. А что со вторым.

— Второе, значит… — задумался Айзек, пытаясь еще раз осмыслить свое обещание. — Ну это…

— Надолго? Или навсегда?

Айзек погрузился в раздумья, оторвавшись от реальности. Вопрос был трудный, и если бы он отвечал на него честно, то скорее всего, сказал бы, что избавится от Хайле, и, если надо, от всех его подельников. Но это было слишком эгоистично. Представляя этого маньяка, Айзек видел перед глазами убитых, но никак не живых. Это была бы обычная месть, а не способ прожить долгую и счастливую жизнь. Но Ханна ждала ответа.

— Навсегда. Ты, ведь, не против? — отшутился парень.

— Нет. Совсем не против, — с твердой уверенностью и решимостью в голосе ответила девушка, ошарашив парня. — Айзек, раз уж мы остались наедине. Хочу спросить прямо: какие чувства ты ко мне испытываешь?

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, — засмущался юноша.

— Не знаешь или не хочешь?

— Не знаю.

— Да что-ж с тобой делать-то… Подвинься ближе, — Ханна подтянула Айзека к себе, сняла с него маску и подняла повыше свою. Короткий поцелуй в губы, которого парень не ожидал. Прямо как тогда, когда все еще было хорошо. Внезапно.

Что-то необычное проснулось внутри. Огонь, что медленно и размеренно горел в груди парня, вдруг воспылал с невероятной силой, отбрасывая языки пламени во все стороны. Невообразимое новое чувство, к которому Айзек был не готов, чуть не свалило его с ног. Все это время он шел рядом с Ханной, даже не догадываясь, какова ее настоящая сила. А сила была большая, она в очередной раз разжигала огонь души в парне, который уже несколько раз готов был потухнуть.

Айзек увидел в ней свое спасение. Мысли о мире вокруг покинули его. Мысли о мести покинули его. Мысли о мертвых и даже о цели покинули его. Он застрял в одном моменте, понимая, что сдвинуться дальше теперь уже не захочет.

— Если хочешь продолжения, значит я тебе нравлюсь, — спокойным голосом, едва выдавая покрасневшие щеки говорила Ханна. — Если не хочешь. Значит не нравлюсь. Теперь ты знаешь ответ?

— Знаю, — улыбнулся Айзек.

Брезент, что был натянут между деревьев, окольцовывал небольшой клочок земли и снега, на котором ютилась палатка и ребята, сидевшие на рюкзаке перед костром. Небо становилось темнее. Айзек и Ханна сидели прижавшись друг к другу, придумывая сценарии счастливого будущего. Будущего, в котором у них все хорошо. Ханна отогревалась в своих горячих ботинках, наслаждаясь отдохнувшими от долгого пути ногами. Девушка рисовала картины, которые Айзек и представить не мог. Она видела мир добрым, лишенным злобы, описывала как будут выглядеть зеленые поля вокруг башен, как на деревьях вновь появятся листья. Она рисовала Айзека радом с собой, Айзека, который держит за руку малыша, а может быть даже и двух. Айзека, которому больше не приходиться нести это все: тяжелые вещи, рюкзаки, оружие, девушку, мертвых друзей и родных. Айзека, свободного от ноши, которую он на себя взвалил, пытаясь спасти этот мир. Простого парня, что стоит посреди зеленого поля, в окружении зеленого леса и теплого, бескрайнего неба. Ее фантазия разыгралась не на шутку, а улыбка не сходила с лица.

— Так выходит первое обещание я тоже не выполнил.

— Почему это?

— Зеленая трава, о которой ты говоришь. Ты ведь ее так и не видела.

— Да… ты прав, — задумалась Ханна. — Определенно прав. Ну что-ж, тогда я беру свои слова назад. Ты обежал показать мне мир, так покажи. Только давай в этот раз он будет хороший, ладно?

— Ладно, — улыбнулся Айзек. — Пойдем спать, я подкину дров.

Забравшись в кромешную темноту палатки, Ханна нащупала спальный мешок и начала в него забираться, предвкушая очень холодную ночь. Одна брезентовая стенка передавала тепло от костра, и пока что, температура внутри была комфортной.

— Сними куртку и штаны.

— Зачем? Чтоб замерзнуть?

— Чтобы они не намокли от пота. В противном случае замерзнешь не ночью, а днем.

Девушка не стала спорить, скинула куртку, затем штаны, оставшись в тонком костюме, что был под одеждой. Лежа в спальном мешке, Ханна никак не могла уснуть, хворост чувствовался даже через толстые коврики, что парень положил под мешок, а еще этот холод, все никак не отступал, даже несмотря на то, что Ханна лежала ближе к костру, чем Айзек.

— Холодно, — шептала девушка. — Что делать, учитель?

— Соединить мешки, — парень начал шуршать в темноте, и вскоре, Ханна и Айзек уже лежали обняв друг друга. — Так лучше?

— Да. Вы с Юрием так же делали?

— Иногда.

Ханна усмехнулась, ворочаясь в объятьях парня. Она развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Айзек был очень теплый, намного теплее нее. Особенно сейчас. Юноша переживал, если бы не темнота, то Ханна начала бы громко смеяться, увидев, как раскалилось его лицо. Он даже не догадывался, что девушка сейчас находится в таком же неловком положении.