Василий Шахов - Тень Уробороса. Аутодафе

Элинор изумленно и растерянно улыбнулся:

— Мне?!

— Да, вам, — Савский извлек из кармана пиджака крошечный диск-информнакопитель и протянул Кристиану. — Здесь результат моей многолетней работы. Увлекался, поинмаете…

— Вообще Джоконда уверяла меня, что мой отец на вашем катере, — тем временем говорил Дик, и Джо хмурилась, досадуя на свою оплошность. — Я чуть не обрадовался.

Джоконда вскинула голову, отбросила за плечо прядь волос и с упрямым видом возразила:

— По-видимому, я перепутала господина Калиостро с господином Савским…

— Они поразительно похожи! — сыронизировал поддатый Тьерри Шелл. — Я их тоже всегда путаю.

— Что? — отдав диск Элинору и краем уха услышав разговор за спиной, обернулся Савский.

— Мы, Майкл, говорим о твоем сходстве с Фредериком Калиостро. Я даже иногда грешным делом подумываю: уж не близнецы ли вы, трагически разлученные в Инкубаторе?

Академик недоуменно уставился на балагурящего эксперта, и Джоконда не выдержала. Задернувшись занавесом неприступности, она властно приказала:

— Синьоры, довольно уже, пожалуйста!

Смех оборвался.

— Я решила, что синьор Калиостро находится на «Цезаре», потому что только он может обладать пси-способностями такого масштаба, какой представился мне сегодня во время боя. И теперь я в полном замешательстве, не сказать грубее. Значит, это были вы, господин Савский?

Михаил Савский не спешил отвечать. Он долго и внимательно смотрел на нее прежде чем открыть рот.

— Увы, госпожа Бароччи. К сожалению, я не псионик. У меня отличная для моих лет память — тут уж не удержусь и похвастаю. Но мне даже представить сложно, что умеете вы или, допустим, ваши подчиненные. Что не дано, то не дано…

— Тогда я даже не представляю, кто нам помог в бою. Синьоры, нам противостоит очень опасный враг-псионик. Он обладает огромным спектром умений — я думаю, в отличие от большинства своих соратников — и с некоторыми из этих его умений я была незнакома до сегодняшнего дня. Даже понаслышке! Мы были бы побеждены сегодня, если бы не человек с вашего звездолета. Я говорю «с вашего», потому что на «Ричарде Третьем» такого псионика нет.

Тьерри с Палладасом пожали плечами и углубились в разговор с Лизой, которая шепотом посвящала их в происходящее на крейсере, точнее, на той половине, которую среди управленцев принято было называть «чумным сектором».

И когда все уже выходили, Савский подал Джоконде знак немного помедлить, и они пристроились за спиной Элинора, замыкавшего кавалькаду. Тот брел, в задумчивости ощупывая в кармане переданный академиком информнакопитель.

— Все дело в том, юная леди, — бубнящим шепотом озвучил свою идею Савский и удовлетворенно улыбнулся, когда понял, что Кристиан тоже навострил уши, делая при этом вид, будто ему нет дела до чужих бесед, — что сила такого рода выплескивается лишь при одном непременном условии. И уж, конечно, воспроизвести это в одиночку не смог бы даже многоуважаемый господин Калиостро-старший.

— При каком условии? — с нетерпением шепнула Джо.

— При условии, что объединяются силы истинной Инь и истинного Янь…

— Как это — истинных?

— Предназначенных друг другу и никем не заменимых друг для друга. Были времена, когда применялось простое испытание, нужное для того, чтобы выявить настоящих попутчиков…

От него не ускользнуло, как вспыхнули румянцем смуглые скулы красавицы-«эльфийки», не остался без внимания и мимолетный взгляд, который она успела бросить в сторону доктора. Савский только усмехнулся, тронул ее за руку на прощание и уже хотел было уйти вперед, однако Джоконда перехватила его кисть:

— Вы знаете, что вас прозвали Шаманом, синьор?

Академик запрокинул голову и звучно, с довольным видом, рассмеялся:

— Как не знать! А еще шарлатаном и очковтирателем.

Джо гневно нахмурилась:

— Глупость человеческая, вы сами знаете, синьор — безгранична. Я же говорю о людях, которые с восхищением отзываются о ваших заслугах. Вы и есть Шаман.

Савский с шутливой церемонностью поклонился в ответ на комплимент.

— Благодарю, юная леди. Но будьте уверены: я не шутил, говоря о том, что настоящие попутчик с попутчицей способны опрокинуть Землю, перестроить мироздание и сотворить миллиарды миллиардов новых миров. Не я это придумал — сама Природа так распорядилась. Природа-Распорядительница. Но сейчас мне все-таки нужно бежать, вы меня простите: ждут, ждут!

Он галантно поцеловал ее руку и на этот раз обогнал нескольких человек впереди, присоединяясь к коллегам.

Джоконда еще раз с опаской исподтишка поглядела на Кристиана, но, кажется, тот был слишком увлечен своими мыслями и замучен усталостью, чтобы расслышать их разговор с академиком. Вот и прекрасно!

5. Хроники былого

Такого я от себя не ожидал никогда и ни при каких обстоятельствах! После сурового выговора от Тьерри («Врач, который не бережет себя ради пациентов — хреновый врач!») и нагоняя от Вертинской («Еще не хватало, чтобы медики бросались в перестрелку!» я поплелся отсыпаться в свою каюту на «зачумленной территории» и по дороге заглянул проведать малыша Луиса.

Явно утомленный компанией нудноватого «синта», младенец обрадовался мне, однако глаза его искали кого-то еще и, не находя, становились тоскливыми и беспомощными.

— Прости, — садясь на пол у кровати, сказал я ему, — но у нас не получилось отстоять ее. Поверь, я многое отдал бы, чтобы вернуть ее тебе, но так не бывает. Прости…

Покуда няня планомерно перечисляла мне всё, чем они занимались с Луисом в отсутствие Джоконды, я, сам того не замечая, положил голову на край постели и отключился под монотонное бормотание.

Мне приснился Желтый Всадник. Он был то рядом — рукой подать, — то очень далеко, становясь при этом громадным и вытесняя весь мир. И тогда у меня ныло в груди, словно своим мечом он ковырял свежую рану.

Разбудил меня захныкавший Луис. В каюте было темно. Подскочившая к ребенку нянька объяснила, что госпожа Бароччи заглядывала, видела меня, приказала не будить и исчезла, выйдя буквально на цыпочках. Вот она, няня, и не будила, а вот младенцу не прикажешь вести себя тихо.

— Всё в порядке, Нинель. Я уже ухожу. Передай госпоже Бароччи, что я прошу у нее прощения за то, что вторгся.

Руки и ноги затекли от неудобной позы так, что едва разогнулись, да и шея не желала поворачиваться, при каждом шаге упрекая тянущей болью.

У меня ведь было запланировано что-то важное… Сонный мозг не желал вспоминать, намекая — а не продолжить ли прерванное занятие? Но стоило мне нащупать в кармане диск Савского, как сон улетучился сам собой.