Грэхэм Мастертон - Проклятый

- Тоже самое нам говорил и старый Эвелит, - заметил я, сворачивая влево на Вест Жор Драйв.

- Но не всех ведьм схватили и казнили, - продолжала Энн. - А многие из тех, кто был схвачен, были выпущены позже из тюрьмы, когда Эса Хаскет избавился от Бестелесного. Они очень ослабели, поскольку Бестелесный был заключен в медном ящике на дне моря. Но они жили достаточно долго, чтобы научить своих дочерей колдовским заклятиям и передать им если не мощь, то по крайней мере знание об этих событиях.

- Значит, ты одна из тех, кому передавали это знание?

Энн кивнула головой.

- Семь родов в Салеме были родами ведьм: Патнемы, Льюисы, Линчи, Биллингтоны, Эвелиты, Кори и Прокторы. В восемнадцатом и девятнадцатом веках потомки этих родов какое-то время встречались и отправляли ритуалы в честь Миктантекутли, Бестелесного, возлагали ему в жертву свиней и овец, а однажды даже убили девушку, которую нашли заблудившейся на болотах Суомпскотта и которая страдала потерей памяти. Общества ведьм были объявлены вне закона, так же как и флаг "Дэвида Дарка", который был их знаком. Но это именно они удерживали Бестелесного в летаргии все триста лет и защищали Салем от ужасов, какие ты даже не можешь себе представить.

- Значит, ведьмы, которые вначале служили Миктантекутли, позже стали защищать нас от него?

- Вот именно. Мы защищаем вас по мере наших сил. Мы все еще встречаемся время от времени, но нас уже осталось только пять и мы не знаем многих древних ритуалов. Именно поэтому Энид живет и работает с Дугласом Эвелитом, а не только затем, чтобы служить ему и опекать его, но и затем, чтобы узнать как можно больше о древней магии, так как тогда ведьмы из Салема снова станут сильными.

Я кашлянул.

- Я думал, что Энид внучка старого Эвелита.

- И это так, в определенном смысле.

- В определенном смысле? А это что значит?

- Это значит, что они родственны каким-то удивительным образом, но точно неизвестно, что же их соединяет. Никому не говори, что я это тебе сказала, но в семье Эвелитов достаточно часто встречались случаи кровосмешения в начале этого века, когда дороги были плохими.

- Понимаю, - задумчиво буркнул я, хотя ничего и не понял.

Когда мы проезжали мимо лавки Чарли, я увидел два полицейских автомобиля, запаркованные перед домом, с включенными "мигалками".

- Это лавка Чарли Манци, - проинформировал я Энн. - Видимо, его кто-то нашел.

- Не остановишься?

- Шутишь? Думаешь, что мне поверят, если я расскажу им о надгробиях? Я уже подозреваюсь в двух других убийствах. На этот раз я наверняка попадусь. А ведь никому не поможет, если меня посадят за решетку.

Энн послала мне внимательный взгляд. Она была очень привлекательна по-своему, хрупко-поэтически, с длинными, темными волосами, собранными по обе стороны головы в две или три тонкие косы. Она была совсем не в моем вкусе: слишком плоская и интеллектуализированная, иногда выдавала речи совсем как по энциклопедии. Но несмотря на плоскость, она нравилась мне. Было трудно поверить, что она на самом деле ведьма.

- А чем занимаются ведьмы в наше время? - спросил я ее. - Можешь ли ты бросать чары, заниматься сглазом и так далее?

- Надеюсь, что ты не смеешься надо мной?

- Совершенно нет. В последнее время я пережил слишком многое неправдоподобное, чтобы смеяться над ведьмами. А сами вы так о себе говорите?

- Нет. Используй старое название: предсказательницы.

- А какие чары ты можешь делать?

- Хочешь, чтобы я тебе показала?

- Я буду просто восхищен.

Я въехал задом в Аллею Квакеров и запарковался перед домом. Энн вышла из машины, стала рядом и молча уставилась на дом. Когда я пошел к передней двери, она не двинулась с места.

- Что-то не в порядке? - удивленно спросил.

- Здесь действует очень сильное и очень злое влияние.

Я застыл на половине садовой тропы, позванивая ключами в руке. Я поднял взгляд на слепые, прикрытые оконницами окна спальни. Я посмотрел на мертвые пальцы плюща, которые так упорно стучали по стенам, и на хмурый, истекающий влажностью сад. Всю поверхность фигурного пруда покрывал зеленый налет, неестественно светлый в свинцовом свете послеполудня.

- Моя жена возвращается ко мне каждую ночь, - тихо выдавил я. Наверно, это ее ты чувствуешь.

Энн подошла к дому с явным страхом. Незакрепленная оконница на втором этаже неожиданно застучала, и перепуганная девушка схватила меня за руку. Я открыл переднюю дверь, и мы вошли внутрь, все еще держась за руки. Энн слегка приподняла голову, как будто чувствовала в темноте присутствие злых и злобных сил.

Я включил свет.

- Никогда бы не подумал, что ведьма может так бояться.

- Совсем наоборот, - ответила она. - Ведьма просто значительно более сильно восприимчива к сверхъестественным явлениям и может почувствовать опасность намного быстрее и точнее, чем обычный человек.

- Что ты здесь чувствуешь? Что-то злое?

Энн задрожала.

- Это как холодное дуновение с самого дна ада! - заявила она. Поскольку тут жила твоя жена, то этот дом стал вратами, через которые умершие возвращаются в мир живых. Чувствуешь, как здесь холодно? Особенно в этом месте, у дверей библиотеки. Могу я туда войти?

- Пожалуйста.

Энн легко приоткрыла дверь и вошла в библиотеку. Тут же по комнате провеял порыв ледяного ветра. Бумаги на моем столе зашелестели, и пара листков упала на пол. Энн остановилась как раз посреди комнаты и огляделась вокруг. Я видел пар, вырывающийся из ее рта, как будто она стояла на пятиградусном морозе. Я чувствовал также и запах: кислый, холодный, воняющий гнилью, как будто что-то испортилось в холодильнике. Видимо, я подсознательно чувствовал это вчера, потому я заглядывал в холодильник. Но этот смрад был совершенно другим, холодным и тошнотворным, как будто смрад замерзшего кала. Мой желудок подъехал к моему горлу.

- Он знает, что ты здесь, и что с тобой я, - шепнула Энн. Чувствовал ли ты до этого это так сильно? Он знает, что я здесь, и он начинает от этого беспокоиться.

- Что ты теперь сделаешь? - спросил я ее.

- Пока ничего. Я ничего не могу сделать. Нет никакого смысла запирать эти ворота, Бестелесный тут же найдет другие. Так или иначе, вокруг наверняка целая куча таких врат. Каждый раз, как только кто-то умирает, его дом тут же становится местом, доступным для духов, и не только для духа-хозяина, но и для всех духов, высосанных Бестелесным. Слышал ли ты здесь какие-то шепоты, голоса, что бы то ни было?

Я кивнул головой. Слушая Энн, я на самом деле начинал бояться. Мне казалось, что я могу выдержать с духом Джейн, может, даже с духом нашего еще не родившегося сына. Но если мой дом стал вратами, ведущими в страну мертвых, через которые духи могли шляться туда и сюда, как им понравится, то уже как раз настало время для меня убраться отсюда подальше. Я жил значит тут как над открытой групповой могилой, откуда меня призывали к себе невидимые мертвецы.