Грэхэм Мастертон - Проклятый

- Чарли! - прохрипел я. - Чарли, минутку, послушайте же! Не приближайтесь к нему, Чарли. Не приближайтесь! Чарли, это не Нейл! Не приближайтесь!

Я уперся плечом в ворота, но они не уступили. Я не мог ничего сделать. Я стоял за воротами и кричал, в то время как Чарли медленным, тяжелым шагом шел между надгробиями в сторону своего чудом возвращенного сына.

Затем я услышал громкий, глубокий скрипящий звук, совершенно так, будто кто-то передвигал по цементному полу тонну камня. Я сам не знал, слышал ли я этот звук ушами или чувствовал подошвами ног. Потом раздался следующий звук, еще более громкий и более скрипучий.

Может, это было землетрясение. Может, что-то двигалось под нашими ногами. Я слышал, что в Грейнитхед есть подземные гроты в местах, где море вымыло под землей пустоты. Прижимая лицо к прутьям ворот кладбища, я старался увидеть, что творится там.

К моему удивлению и ужасу, я увидел, как одно из надгробий, огромное, белое, мраморный катафалк с украшенным мраморным гробом, соскользнул на землю перед Чарли и теперь преграждал ему путь вперед. Дезориентированный Чарли огляделся, и я услышал, как он кричит:

- Нейл! Нейл! Что творится? Нейл, ответь же мне!

Но прежде чем он успел развернуться к воротам, следующее большое надгробие втиснулось в аллею за его спиной, отрезая ему путь назад. Оно двигалось медленно, как дорожный каток по гравию. Через секунду мощная гранитная плита полностью заблокировала проход.

- Чарли! - закричал я. - Чарли, бегите! Ради Бога, Чарли, бегите!

Я услышал, как Чарли снова зовет Нейла. Но я услышал и еще звук скрежет следующих надгробий, которые приближались с обоих боков, очень медленно, но неумолимо, дюйм за дюймом уменьшая проход, в котором стоял Чарли.

- Чарли! - закричал я. - Чарли!

Пространство между надгробиями уменьшалось все быстрее, пока наконец сквозь скрежещущий шум не пробился неожиданный, пискливый крик о помощи.

- Мистер Трентон! Я зацепился руками! Мистер Трентон!

Я яростно затряс кладбищенские ворота, но так и не смог пройти внутрь. Я мог только смотреть, с недоверием и тревогой, как Чарли старается забраться вверх по полированному боку мраморного катафалка, отчаянно разыскивая путь бегства от двух огромных надгробий, которые напирали на него с двух сторон. Каждое весило минимум тонну; массивные плиты, украшенные каменными лилиями и барельефами ангелов, двигались как гигантские похоронные дроги, серые и гротескные, бесформенные и неудержимые.

- О, Боже! - пискливо закричал Чарли. - О Боже! Нейл! Помоги мне! О Боже, спаси!

Непонятным усилием Чарли смог наполовину вытянуть свое тяжелое тело из безжалостно захлопывающейся ловушки. Его лицо было пурпурным от страха, глаза вылезали из орбит. Он протянул ко мне руку, но тогда массивные надгробия захватили его и сжали между двумя гладкими плитами гранита.

Надгробия раздавили его без колебаний. Я слышал треск раздавливаемых костей ног, напоминающий выстрелы из пистолета. Чарли беззвучно пошевелил губами в ужасающей муке, а потом из его раскрытого рта хлынул фонтан крови и кусков тела, покрывая красным надгробия. С минуту он дергался и извивался, как червяк, надетый на крючок, потом к счастью упал.

Я закрыл глаза и крепко ухватился за прутья ворот. Я дрожал всем телом, кровь била мне в виски. Потом, больше не оборачиваясь на Чарли, я развернулся и начал взбираться на холм.

Сзади раздался жесткий скрежещущий дергающий за нервы звук, когда надгробия передвигались назад, на свои места. Этот звук пронизал меня до мозга костей, как говорят гасконцы. Я знал, что много будущих лет буду просыпаться по ночам и напрягать слух, боясь этого звука; скрежета ужасной, неумолимо приближающейся смерти.

Наверно я должен сообщить о смерти Чарли в полицию.

Я должен остаться у останков, пока кто-то не появится. Но я уже был замешан в два таинственных случая, я уже наелся достаточно страха и у меня было чрезмерно много хлопот с этим. Как мне объяснить смерть Чарли кому-то, кто не видел этого собственными глазами? Я ведь и сам еле мог в это поверить: эти огромные надгробия, которые двигались, как будто одаренные собственной волей. Я взобрался на холм, миновал вылет Аллеи Квакеров и наконец добрался до лавки Чарли.

Обратная дорога заняла у меня в три раза больше времени, чем безумный бег на кладбище. Я был готов, когда вошел в лавку, чтобы забрать бутылки с виски и вином.

- Вы нашли его? - бросил Сай.

- Ни следа, - гладко соврал я.

- Вы о нем беспокоитесь? - заинтересовался Сай.

- Нет, просто хотел ему кое-что сказать, но это не так уж и срочно.

- А когда и вы вылетели, как будто от укола шилом в мягкие части, я как раз подумал...

- Забудь об этом, хорошо? - я прервал его более жестко, чем собирался. Я взял бутылки с алкоголем. - Извини. Спасибо, что постерег бутылки.

- К вашим услугам, - ответил сбитый с толку Сай.

Я поехал в Грейнитхед. Кто-то занял мое любимое место для парковки, и мне пришлось еще далеко проехать на деревенский паркинг у пристани. Так что прежде, чем я доволокся назад, на рынок, я был явно не в наилучшей форме: измученный, запыхавшийся, перенервничавший и взбешенный. Я вошел в "Бисквит" с хмурой миной, изображая Квазимодо, у которого разболелся горб.

- Ну и ну! - завопила Лаура. - И у него еще хватает наглости явиться сюда!

Я знал, что раз она сама заговорила со мной, то значит, что я уже наполовину прощен. Я положил цветы на прилавок, поставил рядом бутылку вина и сказал:

- Цветы в виде извинения. Вино мы должны были выпить вчера вечером. Но если выпьешь вино сама, а цветы выбросишь, то что ж, я пойму это.

- Ты мог бы и позвонить мне, - с обидой сказала она.

- Лаура, я сам не знаю, что делать. Я законченная скотина.

Она взяла бутылку с вином и внимательно исследовала этикетку.

- Ну хорошо, - сказала она. - Раз уж у тебя такой изысканный вкус, то я прощаю тебя. Но только пока. И если это повторится, то второй раз я уже тебя не прощу.

- Как пожелаешь, Лаура.

- Ты мог бы по крайней мере показать, как тебе неприятно.

- Я просто страшно перенервничал.

- А как ты думаешь, разве я не перенервничала?

- Этого я не говорил.

- Так вот, по крайней мере, хоть когда извиняешься, ты мог бы показать, насколько тебе неприятно.

- Ну чего ты от меня хочешь? - спросил я. - Чтобы я грохнулся на колени и посыпал себе волосы пеплом?

- Ох, убирайся. Тебе вообще совершенно не нужно мое прощение.

- Заявляешь, что мне не нужно твое прощение, и требуешь, чтобы я убрался?

- Джон, ради Бога!

- Ну, хорошо, хорошо, - вздохнул я. - Уже ухожу.

- Забирай с собой свое вино и свои цветы, - закричала она мне вслед.