Мартин Гринберг - Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

Когда он ушел, я сбросил позаимствованный человеческий облик и поднялся над вершинами самых высоких деревьев, обрел могучие черные крылья и взлетел в область чистого горного воздуха, где когда-то восседал на троне Зевс.

Никакого трона. Никакого Зевса.

Мои кузены, гиганты Отус и Эфиалт взгромоздили гору Пелион на вершину горы Осса, чтобы забраться сюда во время войны с богами, и были сброшены вниз. Я же бродил по вершине совершенно беспрепятственно. Я парил над острыми снежнорунными пиками, кружил над хлопьями белых облаков, готовый к битве, но никто не принимал моего вызова.

— Зевс? Зевс?

Когда-то я стоял перед ним, источая угрозы из стиснутых челюстей, и глаза мои метали горгоньи молнии, от которых боги, его соратники, в ужасе мочили штаны. Но Зевс тогда устоял. Он поразил меня испепеляющими громовыми стрелами, поверг меня в прах и разъял на части; а то, что от меня осталось, он придавил горой Этна, стиснув меня меж огненных рек, бог-мастеровой Гефест взгромоздил на меня инструменты своего ремесла, чтобы я не смог подняться, и так я лежал пятьдесят тысяч лет, разговаривая сам с собой, пока не исцелился настолько, чтобы скинуть с себя неимоверную тяжесть.

И вот я здесь, я силен, я жажду реванша. Этна исторгла реки огня на прекрасные долины Сицилии, и я получил свободу; но кто же меня поздравит?

— Зевс! — кричал я в пустоту.

Я попробовал назвать имя Христа, просто чтобы проверить, не откликнется ли новый бог. Но нет. Его там тоже не было. Олимп, как всегда, поражал своим величием, но ни одно божественное существо, похоже, не населяло его в эти дни.

Я полетел обратно к приюту Альпийского Клуба и превратился в долговязого американского туриста с высоким лбом и длинным носом. Кажется, три альпиниста видели мою трансформацию, ибо, начав спускаться по склону вниз, я увидел, что они стоят с разинутыми ртами и выпученными глазами, неподвижные, словно Медуза обратила их в камень.

— Привет, ребята, — окликнул я их. — Хорошего восхождения!

Они только судорожно выдохнули. Я спустился с поросшего лесом склона в широкую долину и, как всякий голодный смертный, поел долма, кефтедов и муссаки в маленькой таверне, запив все это несколькими литрами рецины. А потом я проделал полпути до Афин пешком, на что способен уже не каждый смертный. Я шел несколько дней, отдыхая лишь несколько часов по ночам. Тело, которое я скопировал, оказалось на редкость выносливым, хотя я его, конечно, немножко усовершенствовал.

Путь был неблизкий, да. Но я уже начал понимать, что спешить мне некуда, и хотел насладиться видами.

Афины произвели на меня ужасное впечатление. Это было истинное царство Аида, поднятое на поверхность земли. Шум, давка, повсеместная грязь, неописуемый беспорядок, все в жалком полуразрушенном состоянии, к тому же в воздухе висит такой густой туман от зловонных испарений, что вы можете оставить на нем ногтем свои инициалы, если, конечно, у вас есть инициалы и если у вас есть ногти.

Я уже прекрасно понимал, что не встречу здесь никого из прежнего пантеона в этом городе. Ни одно божество в здравом рассудке не провело бы здесь и десяти минут. Но Афины — это город богини Афины, а Афина — богиня мудрости и познания, и я надеялся, что где-нибудь в ее городе я сумею разузнать, как и почему весь ассортимент божеств Греции совершил скачок от всемогущества к мифологии и где я все же смогу разыскать их (или хотя бы одного, которого ищу).

Я ходил по кошмарным улицам. Пыль, песок и беспорядочное нагромождение бетона повсюду, ржавеющие металлические балки торчат по сторонам дороги безо всякой видимой причины. Движение беспорядочное и безумное; какая ошибка — отказаться от повозок, влекомых быками. Дешевые грязные лавки. Худые длинноногие кошки шипели на меня. Они знали, кто я такой. Я шипел им в ответ. Мы хотя бы понимали друг друга.

Посередине всего этого хаоса на вершине холма — несколько разрушенных мраморных храмов. Акрополь, вот что это за холм, самое высокое и самое священное место в городе. Храмы недурны, насколько это слово применимо к постройкам смертных, но в ужасном состоянии, повсюду валяются куски рухнувших колонн, кариатиды, изуродованные до неузнаваемости загрязненным воздухом. Почему вы, люди, так плохо храните свои же лучшие творения.

Я взошел на холм, чтобы осмотреться, надеясь встретить здесь какого-нибудь замаскированного бога или полубога, приехавшего навестить родные места. Я остановился возле одного полуразрушенного храма, называемого Парфеноном, и послушал маленького человечка с большими очками, который рассказывал группе людей, очень похожих на него, о том, как это здание выглядело, когда было новым и Афина еще пребывала в городе. Он говорил на языке, которого вместившее меня тело не понимало вовсе, но я произвел кое-какие манипуляции и понял речь коротышки. Зачем вам столько языков, смертные? Мы все говорили на одном языке, и нам его хватало; но мы, конечно, были всего лишь боги.

Когда он закончил лекцию о Парфеноне, другой гид сказал: «А теперь мы посетим святилище Зевса. Сюда, пожалуйста».

Святилище Зевса располагалось сразу за Парфеноном, но от него очень мало что осталось. Гид завел волынку насчет Зевса, отца богов, при этом шесть фактов из каждых пяти были неверными.

«Позвольте мне рассказать кое-что о Зевсе, — хотел было сказать я, но передумал. — Как он передергивал в карты, например. И как он не мог не щипать молоденьких девиц. Или, может, как вопил и хныкал, когда, во время нашего первого поединка я обвил его кольцами своих змей и, уложив на землю, перерезал ему сухожилия на руках и ногах, чтобы утихомирить его, а потом запер в пещере на Сицилии».

Но все это я оставил при себе. Не похоже было, чтобы эти люди желали услышать какие-то комментарии от незнакомца. Да и потом, если бы я начал рассказывать им эту историю, мне пришлось бы объяснить, как этот несчастный пройдоха Гермес пробрался в пещеру, когда я отвернулся, и вытащил оттуда Зевса… а когда Зевс сумел вновь встать на ноги, он пришел ко мне и запустил в меня таким зарядом молний, что я наполовину покрылся хрустящей корочкой и был вынужден провести последующую эпоху в качестве жалкого заключенного под этой громадиной Этной.

Обескураживающее место, этот Акрополь.

В угнетенном состоянии духа я спустился на Плаку, расположенную по соседству, чтобы перекусить. Человеческие тела нуждаются все в новой и новой подпитке, и так целый день. Рыба-меч на вертеле с луком и помидорами; еще рецина; фрукты и сыр. Ладно. Это неплохо. Затем в Национальный музей, двухчасовая прогулка, струйки пота, пыль. Посмотрел на разбитые статуи и купил путеводитель, рассказавший мне кое-что о богах, которых эти статуи изображали. Ни одна из них не имела ничего общего с оригиналом. Неужели они серьезно полагают, что этот бурый мужик с бородой — Посейдон? А эта тетка с жестянкой на голове — Афина? Или этот борец — Зевс? Не смешите меня. Пожалуйста. Мой смех разрушает города.