Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора

— А я была в поле, — сказала она. — Ковырялась до позавчерашнего дня в Каменных горах. Наверное, и не знаю того, что знают Бог и Иен Спарлинг.

Она не имела в виду теологию: Боггарт Хэншоу был мэром.

— Ничего они тоже не знают. Знают только, что делегаты готовы собраться. Как я им сообщил бы с перехода? Я затем здесь и остановился, чтобы с ними повидаться и передать их слово в Сехалу.

Джилл снова кивнула:

— Я и забыла. Глупо с моей стороны. Я уж так привыкла к немедленным сообщениям — просто кнопку нажать.

Они с ней были в разных лодках, снисходительно отметил про себя Ларрека. Стандартный портативный передатчик мог связаться с релейной линией, которую люди провели по всей южной половине континента, а она уже передаст твой голос куда захочешь. Но на большие расстояния нужен был большой передатчик и релейные станции, которые пришельцы разместили на лунах. Пока что они построили только четыре таких передатчика — в конце концов, они ведь находились на самом конце линии снабжения с Земли через всю Галактику — в Примавере, в Сехале, на Светлобережье Хаэлена и всего лишь десять лет тому назад — в Порт-Руа. Смешно, что, находясь в Темных землях северного полушария, он мог говорить с другом на другом конце Союза — на расстоянии десяти тысяч километров по меридиану, — а когда он приблизился к центру цивилизации, его рация оглохла и замолчала.

Джилл взяла его за руку:

— Они ведь тебя не ждут, правда? Пойдем, я все приготовлю. Я тоже хочу послушать.

— Почему бы и нет? — ответил он. — Хотя тебе это не понравится.

Прошел час. Джилл унеслась собирать людей, которых она назвала, тех, кто работал неподалеку. Ларрека тем временем провел свой эскорт в единственную гостиницу, которой могла похвастаться Примавера. Там в основном пили пиво или вино, играли на бильярде или в стрелки, иногда обедали, но там были удобства и для людей, будь то проезжающие или вновь прибывшие, скоро получавшие постоянные дома, и для иштарийцев. Ларрека посмотрел, как устроился его взвод, и напомнил хозяину, что следует выставить счет городу на основании долговременного соглашения. Ему незачем было напоминать солдатам о том, что счет не должен вырастать до небес. Это были хорошие ребята, и они берегли честь легиона.

Для себя он не стал организовывать ночлег. Два года назад Джилл написала ему, что переехала от родителей и теперь снимает коттедж, в котором есть комната, оборудованная для иштарийца, — она была построена ещё предшествующими поколениями людей для того, чтобы студенты обеих рас могли учиться вместе и достигать взаимопонимания — и если бы он остановился не у нее, это была бы глубокая обида.

Он шел в сторону дома (и одновременно офиса) мэра. Община вроде Примаверы не нуждалась в особенно деятельном управлении. Большая часть обязанностей Хэншоу касалась Земли: транспортные компании, ученые и техники, желающие поработать на Иштар, чиновники из Мировой Федерации, вечно лезущие не в свое дело, политические деятели, от которых бывало больше всего докуки.

Дом был обыкновенный, построенный для климата, который люди называли «средиземноморским». Толстые стены, окрашенные в пастельные тона, давали ощущение защищенности и покоя, внутренний двор открывался в цветущий сад. Мощные конструкции, стальные запоры на окнах, крыша обтекаемой формы — все это было необходимо там, где бывают смерчи. Ларрека слыхал от людей, что вращение Иштар порождает штормы посильнее, чем на Земле.

Жена Хэншоу впустила его, но к их совещанию в гостиной не присоединилась. Кроме мэра и Джилл, был ещё Иен Спарлинг. Это было хорошо. Собери чуть больше землян вместе — и не поверишь, сколько им понадобится времени, чтобы как-то друг к другу притереться. Спарлинг был главным инженером спасательного проекта, а потому главным человеком. Кроме того, он и Ларрека были друзьями.

— Привет входящему! — громыхнул Хэншоу. Он страшно изменился за последние годы, поседел и ссутулился. Все же он выглядел ещё бодро и настаивал на рукопожатии взамен объятий. — Падай, где стоишь. — Он показал рукой на расстеленный на полу матрас перед тремя креслами. Рядом стоял письменный стол с консолью. — Что будешь пить? Пиво, если я правильно помню.

— Конечно, пиво, — подтвердил Ларрека. — Много больших кружек. — Он имел в виду пиво из хлебных корней — варево из земных зерен имело для него мерзкий вкус. Но это относилось не ко всем земным растениям. Обнявшись со Спарлингом, он вытащил из сумки трубку и громогласно объявил: — А кроме того, я семь лет не нюхал табака.

Инженер усмехнулся, достал кисет, протянул его иштарийцу, а потом набил трубку и себе. Он был высокий — полных два метра, вровень с Ларрекой, — широкоплечий, но сухой и костлявый, с большими мосластыми руками и ногами. Его движения казались неуклюжими, но всегда достигали цели. Лицо с высокими скулами, горбатым носом, глубокими складками вокруг тонких губ, с шапкой беспорядочно курчавых и тронутых сединой волос, с большими и блестящими глазами цвета свежего сена изменилось мало, как и его лишенный модуляций голос. В отличие от Хэншоу, Спарлинг одевался так же небрежно, как и Джилл, хоть и был лишен её элегантности.

— Как жена и девица? — поинтересовался Ларрека.

— Ну, Рода, как всегда, — ответил тот. — А Бекки на Земле учится — ты не знал? Извини. Я всегда отличался неумением писать письма. Да, она там. Я в прошлом году туда ездил и её видел. У неё все в порядке.

Ларрека вспомнил, что люди имели право съездить домой раз в три или четыре местных года. Некоторые, как Джилл, никогда этим не пользовались они считали, что их дом здесь, и не очень рвались в дорогостоящую поездку. Но Спарлингу приходилось ездить и чаще, чтобы докладывать о своих планах и их отстаивать.

— Я больше слежу за твоей работой, чем за твоими семейными делами. Ларрека не намеревался его обидеть. Все, что могло облегчить последствия катастрофы, для любого цивилизованного разума было на первом месте. — Твои дамбы для сдерживания наводнений… — Ларрека остановился, видя, как нахмурился инженер.

— Это оказалось только полдела, — жестко сказал Спарлинг. — Давайте сядем и поговорим обо всем сразу.

Ольга Хэншоу принесла напитки, которые заказал по интеркому её муж, и объявила, что завтрак через час.

— Боюсь, что ничего особенного не будет, — извинилась она перед Ларрекой. — Летние бури сильно повредили посевы и у нас, и у вас.

— Да уж понятно, что на своей должности вы должны подавать пример аскетизма, — отозвалась Джилл. — Поросенка от Хэншоу кто пробовал, тот не забудет.

Спарлинг единственный фыркнул в ответ. Наверное, подумал Ларрека, её замечание на английском намекало на какие-то реалии Земли, где родился и провел свою раннюю юность инженер. Интересно, замечает ли она, как у него туманятся глаза, когда он на неё смотрит?