Оттенки серого - Джаспер Ффорде
– Кто приходит последним – тот и капитан, – объяснил Кортленд с неприятной ухмылкой. Внутри у меня ёкнуло. Я понял, что надо было не приходить вообще. – Ты, наверное, можешь кое-чем нас удивить. В Зеленом секторе с теорией лидерства получше, чем у нас.
– Слушай, я никогда не был капитаном хок…
– Уже придумал стратегию игры? – спросил Дуг.
Я понял, что возражать бесполезно. Решение насчет меня принято, и жаловаться или отговариваться будет просто неспортивно.
– Стратегия? – пробормотал я. – Вот, например: попробовать попасть в их ворота и стараться получше защищать свои.
Эта идея – явно дурацкая – была встречена смехом.
– У нас что, на несколько игроков меньше? – спросил я, оглядываясь.
У девушек была полностью укомплектованная команда из одиннадцати игроков, трое запасных плюс тренерский штаб и многочисленные болельщики. У нас же насчитывалось от силы семь человек, а из зрителей присутствовали только мой отец и Северус, последний – лишь для того, чтобы запечатлеть победивших девушек.
– У некоторых наших игроков есть давние споры с девушками из той команды, – объяснил Дуг. – И при выборе между сильным ударом по яйцам и штрафом в десять баллов за неучастие в игре я знаю, что они выберут.
– Верно. – Виолетта подкралась к нам, как терьер к стае испуганных крыс. – И кто из вас, безнадежных лузеров, назначен капитаном?
– Я, – был мой ответ. – Мы не можем играть, потому что мы в меньшинстве.
– Трусость наказуема, – сказала она. Со стороны девушек послышался хохот. – Значит, вы сдаетесь? Или будете мужчинами и сыграете в меньшинстве?
Я уже собрался сдаться, но надо было объясниться с Джейн.
– Согласно правилам, мы можем взять одного игрока из вашей команды, – сказал я.
– Отлично! – воскликнула Виолетта. – Берите эту неуклюжую клушу.
Она показала на несчастную Элизабет Золотти, которую вычеркнула из списка друзей ради меня. Та сидела на скамейке запасных с подавленным видом.
– Нет, пожалуй, мы возьмем ее.
Я указал на Джейн.
Она холодно посмотрела на меня: ведь она мне доверилась, не стала скармливать меня ятевео, а теперь я предавал ее ради цветчика – по крайней мере, так она думала.
– Ни в коем случае, – отрезала Виолетта. – Джейн наш самый агрессивный… то есть наш лучший нападающий. Берите Лиз.
– Нет, Виолетта, я выбираю ее.
Я повернулся к Дэзи, судившей матч, и та решила вопрос в мою пользу. Виолетта свирепо посмотрела на меня. Джейн шагнула вперед. С моей стороны то был правильный ход: теперь Джейн не могла на законных основаниях убить меня, ведь мы играли в одной команде. Даже слишком жесткий удар вызвал бы множество вопросов.
– Умно, – прошипела она, проходя мимо меня, – но это тебя не спасет.
Парни отвернулись, когда Джейн стала переодеваться – снимать футболку в горошек и надевать полосатую. Девушки выглядели озабоченными, осознав, что могут проиграть в этом году, а наш боевой дух, наоборот, поднялся. Один только Кортленд казался не особенно довольным и смотрел на Джейн презрительно – как и все желтые на нижестоящих.
– Шутки в сторону, – объявила Виолетта. – Цветоподборщика вызвали?
– Он у боковой линии.
Я выругался про себя: отец пришел не поддержать меня – он выполнял свой профессиональный долг! Виолетта наставила на меня палец.
– С какой стороны вы хотите начать проигрывать?
– В первой половине мы будем играть против солнца.
– А второй половины и не будет, – заметила Виолетта.
Девушки вновь расхохотались и, сгрудившись, принялись обсуждать тактику игры. Мы последовали их примеру.
– Хорошо, – сказал я, – кто у нас лучшие игроки?
Джейбс, Кейт и Кортленд подняли руки, Джейн тоже.
– Тогда вы будете нападающими. Я хочу…
– Давай, красный, шевели мозгами, – перебила меня Джейн. – Никто, кроме Виолетты, не осмелится отобрать мяч у Гуммигута. Он наш единственный стоящий игрок.
Возразить ей никто не смог.
– Поэтому, если у кого-то из наших окажется мяч, – продолжала Джейн, – он пасует Кортленду. А так как Виолетта будет нападающей, Джейбс и Кейт должны как можно чаще быть возле нее и фолить на ней, когда Дэзи не видит. Я буду атаковать. Остальные просто пытаются преградить путь соперникам.
И она пошла в конец поля.
– Итак, новый план, – начал я. – Делаем, как сказала Джейн. Я совсем не умею играть и потому вместе с Джейн иду в атаку. Берегите ноги и старайтесь изо всех сил. Не нужно ни резких движений, ни самодеятельности. Пусть нас отделают, но мы устроим спектакль для самих себя.
Послышался сдержанный гул одобрения, и каждый пошел на свое место. Я нагнал Джейн, которая молча смотрела в землю. Согласно жребию, девушки разыграли мяч – и всего через восемь секунд забили свой первый гол.
– Констанс ответила мне, – сказал я. – Твое стихотворение вызвало восторг.
– У меня гора с плеч свалилась, красный. Я заснуть не могла всю ночь, думая, ждет ли вас несчастье, которого вы заслуживаете.
Ее ирония странным образом нравилась мне все больше и больше. Но Джейн не намеревалась вести пустую болтовню. Она немедленно набросилась на меня:
– Что ты сказал цветчику?
На этот раз я не почувствовал сильного испуга. Может быть, я уже начал понимать ее лучше.
– О тебе – ничего. Я только изложил ему свои идиотские теории. Но, честно говоря, я в недоумении и не знаю, кому доверять.
– Можешь доверять мне.
– Могу ли я? И Робин, и Зейн мертвы. Цветчик говорит мне, что речь тут идет о сумме в двадцать тысяч баллов. Ты замешана в этом деле, его цветейшество ищет именно тебя. И вот что я хочу спросить: ты причастна к смерти Охристого?
Я впервые видел ее по-настоящему растерянной.
– Нет. Вообще нет. Смерть Робина никому не приносила выгоды. Это было худшее, что могло случиться с этим городом и его жителями.
– Так кто же его убил? Только не говори, что он «ловил лягушку» или поставил себе ошибочный диагноз.
Она потупила взгляд и ответила уже спокойнее:
– Не знаю. Хотела бы знать, но не знаю. Меня мало что пугает, но те, кто добрался до Охристого, – они меня пугают.
– Не думал, что ты способна чего-нибудь испугаться.
– Ты же не знаешь всего.
– Уже лучше. За сутки до этого ты считала, что я не знаю ничего.
К Джейн вернулось самообладание, и следующая ее фраза прозвучала с обычной жесткостью.
– Что ты выяснил о цветчике?
Прежде чем я осознал, что делаю, я рассказал ей все. Умом я понимал, что мне надо
