Иван Сибирцев - Сокровища Кряжа Подлунного

— Вот так бы и сразу, — одобрил Брянцев.

Все еще ворча, Рогов ушел. Хотел попрощаться и Ларин, но Брянцев жестом удержал его.

— Товарищ Ларин, — медленно и негромко говорил Брянцев, — передайте товарищам из Управления, что областной комитет партии верит в силы, разум и политическую зрелость вашего коллектива. Мы придаем огромное значение проводимой вами сейчас операции, мы верим в то, что чекисты Крутогорска с честью выдержат этот трудный экзамен.

…- Областной комитет партии выражает уверенность, что наш коллектив с честью выдержит труднейший экзамен, — час спустя говорил Ларин собравшимся в его кабинете людям. — Мы обязаны оправдать это доверие партии.

После совещания Ларин попросил Лобова:

— Алексей Петрович, — повторите мне, пожалуйста, еще раз все, что вам удалось выяснить об этом Дюкове.

— Мы навели справки. В местном отделении Союза художников, действительно состоит на учете художник Владимир Георгиевич Дюков. У нас он появился месяца четыре назад, написал несколько пейзажей. В воскресенье, 22 июня, Дюков действительно должен был вылететь в творческую командировку, но не в район, как он сказал Ронскому, а в Москву. Мы поинтересовались списками пассажиров, среди них Дюкова нет.

— Что же вы полагаете?

— Дюков, безусловно, никуда не выезжал. Он и привлеченный им бывший бандит Хлызов были главными исполнителями преступления в доме Стогова. Дюков намеревался сразу же скрыться, но кто-то старше его не позволил этого. И это меня очень радует.

— Почему?

— Силенок мало у Януса. Каждый человек на учете.

— Ну, и как же вы думаете искать Дюкова? — поинтересовался Ларин. — В Крутогорске почти четыреста тысяч жителей. Найти среди них одного, только одного, интересующего нас, нелегко. А надо. И не позднее, чем завтра.

— С моей точки зрения, — начал Лобов, как всегда в таких случаях медленно, точно с трудом подбирая слова, — для этого есть два пути, два средства. Первое, это наблюдение за домом часовщика. Не случайно же Прохоров вдруг удвоил свой дневной рацион. В его домике есть кто-то второй. И, скорее всего, этот второй — интересующий нас Дюков. Похитив Стогова, и передав его в надежные руки, но вынужденный остаться в Крутогорске, он сам тоже постарался укрыться в надежном месте. Что может быть для этого лучше дома часовщика, который, судя по всему, в похищении профессора не участвовал и, с их точки зрения, не может внушать нам никаких подозрений.

— Логично, Алексей Петрович, — одобрил Ларин, — но все же некоторые пункты вашей версии нуждаются в уточнении.

— А именно? — усмехнулся Алексей, предчувствуя трудный экзамен.

— Именно? — задумчиво повторил Ларин. — Например, почему, как вы выражаетесь, сдав Стогова в надежное место, сам Дюков не остался там, предпочтя ему, безусловно, менее надежный домик часовщика?

— Не остался или не позволили, Андрей Савельевич? — быстро вопросом на вопрос ответил Лобов. — Скорее всего, думается мне, все-таки последнее: не позволили. Этот Янус потому и авантюрист международного масштаба, что не заваливается на мелочах. Он же отлично отдает себе отчет в наших возможностях и не может не знать основного принципа криминалистики — нет преступления, которое не оставило бы никаких следов. Поэтому он понимает, что рано или поздно мы все равно докопаемся до этого Дюкова. Докопаемся, начнем искать и обнаружим, а этим самым обнаружим и Януса и его жертву. А раз так, то с позиции Януса совершенно логично поставить под наш удар одного или даже двух своих агентов, но уцелеть самому и выиграть время для совершения диверсии на стройке ТЯЭС. Вот он и приказал Дюкову находиться на почтительном расстоянии от него. К тому же домик часовщика, по их представлению, совершенно безопасен.

С губ Ларина уже готова была сорваться невольная похвала, но он сдержался и суховато отметил:

— Вы, Алексей Петрович, все же несколько противоречите себе. С одной стороны разделяете точку зрения, что нет преступлений, не оставляющих следов, а с другой — невольно идеализируете Януса, делаете его непогрешимым, учитывающим все и вся. Это, батенька, вы тоже зря. Я против оглупления врага, для нас это непростительно. Но и не следует считать, что враг не ошибается. Наша задача помочь ему почаще ошибаться и ловить, обращать в свою пользу каждую его ошибку. А ошибок этих уже и сейчас он допустил немало.

— Безусловно, — согласился Лобов. — Ошибкой, хотя и легко объяснимой: иным средством замести следы они не располагали, был поджог дома Стогова. Это сразу привлекло наше внимание. Здесь помимо прочего сказалась склонность Януса к световым и шумовым аффектам. Этим пожаром он и оставил нам свою визитную карточку. На подготовке к еще большему эффекту мы его и поймаем. Ошибся Янус и отдалив от себя часовщика и Дюкова. Этим он дал нам понять, что Стогова и его самого надо искать в другом месте. То есть, выдвинув ложный след, сам же его и уничтожил.

— А кстати, — встрепенулся Ларин, — где все-таки, по-вашему, вероятнее всего находится профессор и этот двуликий человек-зверь?

— Конечно, только не в городе, — начал Алексей, — здесь четыреста тысяч пар глаз, таких же зорких, как и у Васи Рыжикова. Они видят все, и укрыться от них невозможно никакому Янусу, даже если он и присоединит ко всем «талантам» еще и хитрость своего достопочтенного коллеги по мифам Уллиса. Янус и его пленник должны находиться где-нибудь в уединенном пункте, равноудаленном от Крутогорска и строительной площадки ТЯЭС. Так Янусу удобнее всего: и безопасно, и вблизи от интересующих его объектов. Скорее всего — это какой-либо метеопункт, домик лесника или еще что-нибудь в этом роде.

— А может быть, — хитро прищурился Ларин, глядя на Алексея в упор, — кончим всю эту операцию одним ударом. Возьмем часовщика, его квартиранта, прочешем все окрестности Крутогорска в радиусе километров в двести? А? Сил у нас для этого хватит.

Алексей даже подскочил в кресле от неожиданности. Он был настолько озадачен этим вопросом, что не заметил лукавых искорок, загоревшихся в глазах Ларина.

— Андрей Савельевич, — горячо воскликнул Лобов. — От вас ли слышу? Ведь это значит убить Стогова! Арест агентов Януса, появление вблизи от его убежища хоть одного нашего человека, и Стогов — покойник. Янус будет спасать себя и прежде всего ликвидирует Стогова. Нет, по-моему, сейчас успех всей нашей операции, залог спасения профессора только в том, чтобы как можно дольше Янус был уверен, что все идет для него отлично, он в полной безопасности, и план его осуществится. Только так мы можем достичь своей цели, а иначе…