Алексей Калугин - Темные отражения

Фигура человека и его голос показались Павлу смутно знакомыми. Кроме того, и сил у него практически не осталось, и он почти с радостью выполнил команду, уткнувшись лицом в густую траву.

В ту же секунду из кустов ударила пулеметная очередь.

Раздались крики раненых. Центурионы, побросав свои пневмодиски, попадали на землю.

Прикосновение к лицу широких, холодных травинок, запах сырой земли привели Павла в чувство. Боком, волоча левую руку, он пополз вперед. Сумасшедший азарт и ярость, нейтрализовавшие боль, прошли, и теперь каждое движение отдавалось нестерпимой мукой в залитом кровью плече. Павел полз, сжав зубы, выдавливая стоны через раздутые ноздри, не видя ничего впереди, ослепленный радужными кругами, бешено вращающимися перед глазами.

Сильная рука схватила его за ворот и втащила в кусты. Продолжая одной рукой давить на гашетку пулемета, другой рукой человек, засевший в кустах, отстегнул от пояса фляжку и вылил воду из нее прямо на лицо Павлу.

Павел открыл глаза.

– Понтий Пилат, – удивленно, не веря своим глазам, произнес он.

– Мы разве знакомы? – приподнял брови Пилат.

Павел слабо улыбнулся и кивнул головой.

– Крепко тебя отделали, – констатировал Пилат, окинув Павла взглядом. – Идти сможешь?

– Попробую.

Опершись о землю, Павел поднялся на колени. Голова закружилась, но не очень сильно.

– Да, наверное, смогу.

– Нам недалеко.

Пилат вставил в пулемет новую обойму, зафиксировал курок пластырем, бросил рядом на землю небольшой полотняный мешочек – подарок центурионам! – и, подхватив Павла, потащил его в глубь леса.

Скрывшись за деревьями, они не видели, как немного правее из леса вышли человек десять, одетые в серые комбинезоны центурионов, но без шлемов на головах, и, обойдя сбоку, ударили по залегшим перед кустами центурионам.

– Давай, давай, давай! – в такт шагам подбадривал Павла Пилат. – Уже почти рядом.

Павел, стараясь не виснуть на Пилате всей своей тяжестью, едва успевал перебирать ногами.

– Ну, вот и пришли.

Пилат остановился возле огромного, больше метра в диаметре, старого, с почерневшим от дождя спилом пня, по краям которого торчали кучки мелких грибов с бледно-желтыми шляпками. Он толкнул пень ногой, и тот с удивительной легкостью отъехал в сторону, открыв черную дыру лаза.

– Давай, – Пилат подтолкнул Павла к лазу. – Там есть лестница.

Павел, присев на краю дыры, нашел ногой ступеньку и стал спускаться на ощупь в черную, прохладную пустоту, пока не почувствовал, что стоит обеими ногами на твердой земле.

Следом за ним спустился и Понтий Пилат. Перед этим он что-то сделал наверху, и пень снова встал на свое место, закрыв клочок голубого неба и зеленые вертикали деревьев.

Глава 37

– Где мы? – шепотом спросил Павел.

– Можешь говорить громко, – в полный голос ответил Пилат. – Наверху ничего не слышно.

Погромыхав чем-то в темноте, он зажег фонарь.

– Мы в моем тайнике. Здесь нас ни одна собака не отыщет.

Павел осмотрелся по сторонам: нора не нора, комната не комната. Земляные стены, низкий потолок, обшитый досками. Несколько деревянных свай: по углам и в центре. Низкий, почти вровень с землей, лежак, застеленный шерстяным одеялом, широкий ящик вместо стола – вот и вся обстановка. Зато неимоверное количество различных коробок, пакетов, тюков, мешков, бочонков – как на складе.

– Нравится? – гордо улыбнулся Понтий Пилат.

Павел кивнул головой.

– Присесть можно? – спросил он.

– Конечно. – Пилат указал на лежак.

Прислонившись спиной к земляной стенке, Павел прикрыл глаза. Правую руку, с зажатым в кулаке эфесом, он приложил к раненому плечу.

Пилат присел рядом и поставил возле себя белый ящичек аптечки.

– Давай-ка займемся твоими болячками.

Он взял Павла за руку и вдруг замер, изумленно глядя на то, что было зажато у него в кулаке.

– Знатная вещь, – с уважением произнес Пилат и пристально посмотрел на Павла. – Так ты арлак?

Павел отрицательно покачал головой.

– Откуда же у тебя арлакский меч?

– От друзей.

– Мне бы таких друзей, – с завистью произнес Пилат. – Хотя какой в этом смысл. – Он разочарованно скривил губы. – Нам с тобой не дано владеть этим мечом.

– Почему?

– Арлакский меч будет служить только рыцарю-арлаку. В руках другого человека он останется только красивой рукояткой.

Павел поднял эфес, и бледно-фиолетовое лезвие выскользнуло из пасти змеи.

Пилат от изумления приоткрыл рот.

– Впервые вижу арлакский меч, – восторженным шепотом произнес он и умоляюще взглянул на Павла. – Дай подержать.

Павел протянул оружие Пилату. Но едва только рукоятка меча легла в его ладонь, как лезвие исчезло в пасти змеи.

– Ну вот, – обиженно надул губы Пилат. – А говорил, что не арлак.

– Я действительно не арлак, – попытался убедить его Павел.

– Но тебя-то меч слушается!

Павел пожал плечами и тут же застонал от боли.

– Послушай-ка. – Глаза Пилата загорелись. – В легендах говорится, что арлаки лечили раны мечом.

– Как это? – удивился Павел.

– Раздевайся, – велел Понтий Пилат.

Павел попытался стянуть остатки изодранной рубашки, но только сморщился от боли. Тогда Пилат распорол рубашку ножом.

– Не волнуйся, у меня есть, во что переодеться, – успокоил он Павла, отдирая от его ран засохшие куски материи.

Грудь и живот Павла были располосованы широкими рваными ранами, оставленными прутьями решетки.

– Теперь приложи лезвие меча к ране, – сказал Пилат.

Павел раз пять медленно провел мечом вверх-вниз по телу, и раны, перестав кровоточить, покрылись мягкой коричневой корочкой запекшейся крови.

– Что-нибудь чувствуешь? – с интересом наблюдая за экспериментом, спросил Пилат.

– Почти ничего, – ответил Павел. – Немного щекотно и вроде бы тепло.

После того как он еще несколько раз провел лезвием меча по ранам, корки засохшей крови стали по краям отставать от кожи. Павел аккуратно подцепил ногтем одну из полос и медленно снял ее. Под ней оказалась дорожка тонкой розовой кожи.

Чуть больше времени ушло на то, чтобы затянулась сквозная рана на плече.

– Здорово! – воскликнул Понтий Пилат, отмечая окончание курса лечения.

Он подтащил к лежаку картонный ящик и достал из него две бутылки пива. Ловко открыв их, он протянул одну Павлу, а другую в несколько больших глотков осушил сам.

Павел сделал из своей бутылки только один глоток. Все его тело налилось свинцовой тяжестью, глаза слипались от усталости.

– Можно, я немного посплю? – спросил он.

– Конечно!

Пилат убрал с лежака оказавшуюся ненужной аптечку и откинул одеяло.