Дэвид Вебер - Флагман в изгнании

Она глубоко вздохнула и прижала к себе живого и теплого Нимица, отчетливо вспоминая сообщение Адама Геррика. Она видела перед собой его разодранную одежду, израненные руки – он в отчаянии пытался разобрать завалы над детьми, – пятна крови и его измученное, залитое слезами лицо. Он выглядел как человек, заглянувший в ад. Как будто он жалел, что сам не умер под обломками своей мечты. И она его прекрасно понимала.

– Нет, черт возьми! – закричал Адам Геррик, и его израненные руки дрожали от желания придушить стоявшего перед ним ублюдка, лезущего не в свое дело. – Мои люди должны участвовать в расследовании!

– Боюсь, это невозможно, – холодно и язвительно ответил строительный инспектор.

Они стояли один напротив другого на развалинах средней школы Уинстона Мюллера, а за ними, как две враждебные армии, стояли их работники. Уцелевшие рабочие «Небесных куполов» работали как сумасшедшие, вместе со спасателями Мюллера рискуя жизнью и здоровьем, чтобы спасти как можно больше людей Но последнего выжившего вытащили несколько часов назад. Даже с мантикорским оборудованием потребуется несколько дней, чтобы достать все тела. Теперь отчаяние, не позволявшее им задуматься о том, как это все произошло, ослабло, и шок, сделавший их врагами, превратился в жгучий гнев.

– Так сделайте, чтобы это было возможно! – гневно заявил Геррик – Черт, у меня еще двадцать три проекта! Мне надо знать, что тут произошло!

– Произошло вот что, господин Геррик, – сказал инспектор тем же холодным злым голосом. – Ваши работники только что убили восемьдесят два человека, включая тридцать детей из этого поместья – Геррик дернулся, как от удара, и глаза инспектора заблестели от яростного удовлетворения. – Что до причины, я не сомневаюсь, что мы обнаружим некачественные материалы и технологии, которые к этому привели.

– Нет, – почти прошептал Геррик. Он яростно потряс головой. – «Небесные купола» на это не способны! Господи, здесь наших людей погибло пятьдесят! Вы же не думаете, что мы… что мы…

– А мне и думать не надо, господин Геррик! – инспектор кивнул одному из своих помощников.

Тот протянул кусок того, что должно было быть термоупрочненным керамобетоном. Помощник посмотрел прямо в глаза Адаму Геррику и сжал кулак, и «керамобетон» рассыпался, как пересохшая на солнце земля. Пыль просыпалась сквозь пальцы, и ее развеял вечерний ветерок. В обращенном на Геррика взгляде пылала неприкрытая ненависть.

– Если вы, ублюдки , хоть на секунду подумали, что я предоставлю вам возможность прикрыть это, то вы очень ошибаетесь, господин Геррик. – Голос инспектора был особенно страшен из-за ледяной сдержанности тона. – Я лично проверю каждый случай некачественной работы на этой стройке, – сказал он. – А потом я лично прослежу, чтобы вас и каждого члена руководства вашей проклятой компании привлекли к суду за убийство . Если через десять минут хоть один из вас еще будет на стройплощадке, то мои люди пристрелят ублюдка!

– О боже, – прошептал Бенджамин Мэйхью.

Он с побелевшим лицом не отрываясь смотрел репортажи из поместья Мюллер. Рядом с ним у стола стоял канцлер Прествик и тоже смотрел на экран. Лицо у него было еще более бледным и напряженным, чем у Протектора.

– Боже мой, – повторил Мэйхью измученным голосом. – Как, Генри? Как такое могло случиться?

– Не знаю, ваша светлость, – устало ответил Прествик.

Он смотрел, как отодвинули в сторону массивную балку, и в глазах его появилась боль, когда из-под нее осторожно вынули еще одно изломанное детское тело. Прожекторы безжалостно высвечивали все уголки площадки, хотя уже и наступила ночь. Вокруг цепочкой стояли гвардейцы Мюллера. За ними собрались родители погибших детей с искаженными горем лицами, отцы обнимали своих жен. Канцлер почувствовал, что у него трясутся руки, и наконец сел.

– Инспекторы Мюллера заявляют, что это результат использования некачественных материалов, ваша светлость, – сказал он, справившись с голосом, и вздрогнул от того, как посмотрел на него Протектор.

– Леди Харрингтон никогда бы такого не позволила! – резко сказал Бенджамин. – И наши собственные люди проверили каждую деталь проекта. Он перекрывал нормативы по каждому пункту, и даже при этом у «Небесных куполов» получался доход в двадцать пять процентов. Господи, Генри, да зачем это могло ей понадобиться?

– Я и не говорил, что это ее рук дело, ваша светлость, – ответил канцлер, качая головой. – И не говорил, что она об этом что-то знала. Но посмотрите на размах проектов. Подумайте, сколько возможностей нажиться было у кого-нибудь еще – надо только заменить материалы некачественными.

– Никогда! – Тон Бенджамина был ледяным.

– Ваша светлость, – серьезно сказал Прествик, – инспекторы Мюллера послали образцы керамобетона в лаборатории Меча здесь, в Остине. Я видел предварительные доклады. Конечный продукт действительно не соответствовал стандартам.

Бенджамин уставился на него, пытаясь сосредоточиться, но масштаб преступления был слишком велик. Использовать некачественные материалы для школьного корпуса – немыслимо! Ни один грейсонец не рискнул бы жизнями детей! Все их общество, весь их образ жизни был построен на защите детей!

– Извините, ваша светлость, – уже мягче сказал Прествик. – Мне и правда очень жаль, но я видел доклады.

– Леди Харрингтон не могла знать, – прошептал Протектор. – Что бы там ни говорилось в этих докладах, она не могла знать, Генри. Она никогда бы такого не позволила, и Адам Геррик тоже.

– Я согласен, ваша светлость, но – извините за холодные слова – и что с того? Леди Харрингтон – крупнейший акционер «Небесных куполов», Геррик – их главный инженер, даже Говард Клинкскейлс – президент этой компании. Как бы это ни случилось, юридическая ответственность падает на них. В их обязанности входило проследить, чтобы такого никогда не случилось… а они этого не сделали.

Протектор потер лицо руками и ощутил холодок, никак не связанный со смертью и разрушениями на экране. Он ненавидел себя за это, но выбора у него не было: он был Протектором Грейсона. Он обязан быть политиком не меньше, чем отцом, у которого есть собственные дети.

Генри уже видел доклады. Через несколько дней – часов – их получат сотрудники телевидения, и то, что сейчас сказал канцлер, повторят все программы новостей на планете. Лучший способ разъярить грейсонцев трудно придумать. Все, кто когда-нибудь порицал Хонор Харрингтон, кто испытывал хоть каплю сомнения, услышав эти цифры, ощутят глубокую неукротимую ненависть к женщине, которая это допустила. А за ненавистью придут обвинения, уже не шепоток, а яростные вопли. «Посмотрите! – закричат они. – Посмотрите, что бывает, когда женщина занимает место мужчины и начинает командовать! Посмотрите на наших убитых детей и скажите, что Божья воля – в этом! »