Гайворонский Борисович - Незваные...

– Лёшенька, какой ты ещё ребёнок, не будь таким, тебе не идет. Держи.

Уверенный в себе наглец растерялся, не совсем понимая, что от него хочет девушка, держа руку, словно для поцелуя. Тогда Марина опустила её пониже и изменила положение ладони, уже явно подразумевая исключительно рукопожатие.

– Ну, – повторила она, – держи, я нисколько не обижаюсь на тебя.

Глаза… Ох уж эти глаза! Глаза рыжей не от мира сего бестии, глядящие так, что смутное томное волнение поднималось от ног к желудку и дальше…, заставляя дрогнуть даже холодное сердце бывалого прелестника.

Дильс взял тёплую нежную девичью ладошку в свою, и большой палец руки невольно коснулся кольца, только что подвергнутого попытке умалить его достоинство. Что-то юношу заставило сказать:

– Ладно, прости… Можно взглянуть?

Марина, продолжая улыбаться как Джоконда, позволила развернуть свою ладонь и потрогать странное украшение. Лёша попробовал его подвигать на тонком пальчике вожделенной ладони…

Это случилось вновь, как и в прошлый раз, – на перемене, и, как на зло, в момент, когда в открытые двери гурьбой заходили курильщики, застывшие на пороге от необычной сцены. Дильс сидел на полу перед невозмутимой и спокойной Мариной, широко расставив руки и неловко подогнув одну ногу под себя, а позади медленно заваливался стол. Грохнувшись, он заставил вздрогнуть Дильса и всех свидетелей сцены. Алексей резко вскочил, растерянно и как-то жалобно бросил взгляд на Марину и принялся отряхиваться, криво улыбаясь вошедшим.

– Оступился вот, – пробормотал он нелепое и неправдоподобное объяснение.

Всё произошло в секунду, когда чужие пальцы вознамерились побеспокоить неприкосновенное. Кольцо сначала изменило цвет, став красным. Будучи до этого, как и положено кольцу, выпуклым, оно, в мгновенье потеряв объём, вжалось в палец Марины и распласталось на нём прозрачной розоватой пленкой. Что случилось с Дильсом, вряд ли понял он сам. Кажется, у парнишки просто подкосились ноги, как у внезапно парализованного.

После этого случая он избегал смотреть в глаза Марине, а только робко кивал в ответ на её приветствие и спешно покидал занятия по их окончании. А распираемые любопытством девчонки почему-то не решались задать ни единого вопроса ни тому, ни другому участнику странного инцидента.

– Я не поняла. Мы идём с тобой в бункер и там через эсвэ просматриваем прошлое? Так, что ли? Но это можно сделать и отсюда.

– Нет. Обойдемся без эсвэ.

Марина мотнула головой, не понимая намерений Сержа. Он таинственно улыбался, выдерживая необходимой длительности паузу для пущего эффекта.

– Мы пойдём в прошлое телесно.

2.

– Но это невозможно! – разгорячилась Марина. – Я пробовала! Прошлое можно только смотреть, как кино, но покинуть реальность настоящего нельзя!

Полеха опять молчал, натягивая спортивные шорты.

– А я сумел. Сейчас научу.

– Когда ты сумел?! Как сумел?! Мы всё время вместе!

– Да что ты так разошлась, киска? Накинь чего-нибудь посвободней да поудобней.

Марина стояла в одном купальнике. Освещение зала было максимальным, как в летний ясный полдень. Загар ложился ровно и имел красноватый оттенок.

Через какое-то время озадаченная и взволнованная карабасова женушка предстала перед супругом в джинсовых коротких шортиках, больше напоминающих широкий пояс, и необычной, стилизованной под топик оранжевой рубашке из тонкой ситцевой ткани без рукавов с открытым воротом и узлом под самой грудью. Волосы были забраны в два смешных хвостика. На ногах лёгкие кожаные сандалии.

– Ну, пойдём, – вызывающе сказала она, игриво подбоченившись.

Серж критически оглядел красавицу, восхищённо облизнулся и скомандовал, махнув рукой сверху вниз:

– Поехали!

Они уже привыкли к трудноописуемому состоянию закрывшейся капсулы: почти неуловимая волна, прокатывающаяся по всему телу от подошв к макушке.

– Следи за мной, – сказал-подумал Серж, Марина ответила мысленным посылом: «Готова». – Вот она… Я её «трубой» назвал, видишь, как колышется, словно от ветра.

– Скорее на чулок капроновый похожа, а не на трубу… И мы должны войти в неё?

– Да.

– А как ты её вызвал?

– Случайно нашёл, сейчас покажу. Ты когда эсвэ включаешь, сначала что-то вроде вспышки видишь, да?

– Угу…

– А потом как разбегающаяся в стороны вода волной идет…

– Да-да-да…

– Так вот я её, эту волну, как-то остановить попробовал. Замер так…, знаешь, напрягся весь – ты спала уже, это вчера было после сериала твоего…

– И?..

– И волна встала. Кольцом. Застыла на мгновенье и… размоталась в трубу.

– В чулок.

– Теперь смотри…

Труба-чулок стала причудливо изгибаться, как живой червяк.

– Это я делаю. Сам её кружу. Ты дальний конец видишь?

– Не-а.

– Ничего, потренируешься сама, потом и конец увидишь. Так вот, я направляю её на картинку, которая меня интересует. Картинка, как на эсвэ, такая же объёмная, но с дополнительным параметром: она по времени движется. Как объектив у фотоаппарата с автоматической экспозицией ёрзает, когда настраивается на нужный фокус, туда-сюда, вперед-назад. Так же и труба… Отстраивает нужное изображение. Только во времени…

– Похоже на эсвэ, там тоже ёрзает, пока не настроится.

– Правильно, но там иначе, ты сама ощутишь позже, сейчас ты зритель пока… Вот теперь даю изображение для двоих и входим в него…

Перед Мариной распахнулся незнакомый город. Улочка со свежеуложенным асфальтом. Молоденькие тополя ровным рядком между улочкой и узеньким тротуаром. Марина с Сержем стояли на нём. Трёхэтажные кирпичные дома. Лето, солнце скрылось за крохотным облачком… Через дорогу перебежал, спотыкаясь, пьяненький мужичонка в грязных штанах. Люди кругом шли по своим делам. На противоположной стороне – магазин с вывеской «Продукты». Через его дверь входили-выходили люди с авоськами – тряпочными сетками-сумками для продуктов, каких сейчас нет. Спешащий мимо прохожий – дядька в широченных серых брюках, светлой рубашке и очках – чуть не задел Марину, она рефлекторно посторонилась.

– Можно этого не делать, – усмехнулся Сергей, – они сквозь тебя проходят. Нас нет для них. Мы их видим, они нас нет. Мы даже…

– Постой, не вижу разницы, это ведь то же, что и эсвэ, когда в него погружаешься…

– Э, нет. То, да не то. Приготовься…

По улице проехал смешной грузовик, громыхающий железом и деревянным кузовом.

Серж что-то сделал и, кроме изображения и звуков, в нос ударил запах едких выхлопных газов. Запахло асфальтом, на зубах заскрипела песчаная пыль.