Дмитрий Стрешнев - Профессор, поправьте очки!

– -Руки вверх! Вы окружены!

При этом он многозначительным жестом сунул руку за пазуху куртки.

Человек, известный Чикильдееву и Потапову как прораб Фуфаев и тот, другой, у которого серьга, в первые мгновения наблюдали это неожиданное явление, прихваченные, словно морозом, самым банальным изумлением. Потом серьга начал понемногу отступать в тень, в то время как желтые клыки Фуфаева оскалились, а крошечные глазки засветились непридуманной радостью.

– -Ты!.. Где-то я тебя видел!-сказал он, не пытаясь на сей раз притворяться культурным прорабом.

– -А уж как я вас… тебя… вас… видел,-отозвался Сева, запутавшись между решимостью не миндальничать со всякой шпаной и желанием сохранить достоинство образованного человека. Он догадался, что от драки уже не отвертеться, и кровь забилась у него в висках в ритме хард-рока.

В этот момент между ними возникла совершенно нелепая в данной ситуации фигура возбужденного профессора, который угрожающе сообщил Фуфаеву:

– -Вам придется иметь дело с нами обоими!

– -Смотри, очки сейчас засунешь в разные карманы,-почти благодушно предупредил этот невоспитанный человек.

И тут произошло совершенно непредвиденное. Замычав что-то понятное ему одному, Потапов так стремительно ринулся вперед, что Сева не успел его удержать. Фуфаев, однако, оказался знатоком интеллигентской психологии. Набегающий профессор наткнулся на что-то тупое и жесткое, на самом же деле – на пять фуфаевских пальцев, сложенных в простейшую композицию. После этой встречи Потапов засеменил ногами, пытаясь догнать ускользающий центр тяжести. Но не догнал и рухнул.

– -Не надо резать хлеб мокрыми руками, дедуля!-сказал Фуфаев сверху вниз профессору, уже лежащему, как руина. Потом он посмотрел на Севу.

– -Вот теперь я тебя вспомнил. Меня от вас, придурков, уже ломает. Ну ничего, сейчас мы эту боль вылечим!..

Севу удивило, что злобный прораб выплевывал свои угрозы, не двигаясь с места, но догадаться, в чем дело, смог слишком поздно, когда сзади на плечи навалился кто-то большой и злобный, как паровоз.

– -Так!-сказал довольный Фуфаев, наблюдая, как Севу крутят и ломают.-Впендюрь ему, козлу.

Тот, что ломал Севу, кровожадно засмеялся, а сам Чикильдеев чуть не обделался от злости. Он вдруг обмяк и безжизненно повис в безжалостных руках. Тот, кто держал его, наклонился вслед за сползающим телом, и тогда Сева с наслаждением ударил локтем между ног.

Раздался то ли всхлип, то ли вскрик; гора рухнула. Страшная сила, что сдавливала Севу мгновение назад, теперь ползала по полу, пытаясь произнести то ли "папа", то ли "мама", то ли "убью". Но надолго ли?

– -Это ты, парень, зря,-неодобрительно заметил Фуфаев и начал подходить, разминая с хрустом кисти рук. Грудь его шевелилась от частого злобного дыхания. Не в силах долго выносить подобный ужас, Сева издал бессмысленный крик, бросился вперед и ударил наугад ногой. По тому, как заныла свернутая ступня, он понял, что попал, но от напряжения сил в глазах запрыгали огненные змейки, птицы и зайцы. Наступил даже такой момент, когда Севе захотелось упасть и немного отдохнуть. Не исключено, что он так бы и поступил, и неизвестно, чем бы тогда закончилась вся эта история, но неожиданно чья-то участливая рука поддержала его и помогла сохранить достойное примата вертикальное положение. Приложенный к руке голос Потапова деловито сообщил:

– -Он еще трепыхается. Врежьте ему как следует и загоните в спичечный коробок.

При этих словах туман в севиных глазах рассеялся, он увидел, что Фуфаев всё так же непоколебимо стоит перед ним и всё так же гадко ухмыляется.

Сбоку зашуршало. Сева и профессор повернули головы, и им стало нехорошо, словно они наелись несвежей пищи. Валявшийся на полу бритоголовый циклоп пережил причиненное Севой неудобство и медленно поднимался на ноги, словно человек, обучающийся ходить на протезах. В его лице легко читалась дальнейшая судьба обоих охотников за либереей.

Чикильдеев и Потапов отшатнулись к стене и встали там в позах революционных матросов перед расстрелом. Фуфаев загораживал им путь с одной стороны, циклоп с другой.

Окончательно поднявшись, бритоголовый попытался сказать что-то назидательное, но у него получились только рыдания и не связанный грамматическими правилами поток мата. Поэтому он в конце концов махнул рукой и просто-напросто вытащил огромный пистолет. Горло у Севы наполнилось горечью по поводу так быстро пролетевшей жизни и несправедливой гибели в грязном подвале. Профессор прижался к нему сбоку, как ребенок, а Сева обнял его рукой, мучительно раздумывая, стоит ли зажмуриться или все же встретить финал с открытыми глазами.

– -Мочи козлов,-благодушно велел Фуфаев, который и на кнопку бетонного насоса и на спусковой крючок пистолета предпочитал нажимать исключительно чужими пальцами.

– -Не имеете права!-взвизгнул профессор.

Рука с пистолетом поднялась и на секунду заколебалась, выбирая между Чикильдеевым и Потаповым. Ах, вам не понять, что это была за секунда! Космический холод, просочившийся в земную атмосферу… разрывающий душу аккорд симфонического оркестра… выскользнувший из дырявого кармана золотой ключик…

Шлёпающие частые шаги отвратительных фальшивых фирменных кроссовок внезапно вторглись в этот акт высокой драмы нелепым диссонансом. Из-за угла выскочил Зашибец с нацеленной в сторону врага раскрытой следовательской ксивой и закричал страшным голосом:

– -Уголовный розыск! Всем стоять! Бросай оружие!

Раздался выстрел, и руку следователя подбросило. Он стал смотреть, куда его ранило, но кости и пальцы были целы, только половина удостоверения исчезла. Тогда Зашибец пригнулся и бросился вперед, будто чемпион по игре в регби. Собственно это и была игра в регби, но только с собственной судьбой.

Ударил второй выстрел. Звонкий радостный рикошет сообщил, что пуля безумным зигзагом унеслась в никуда. Третьего выстрела уже не могло быть, поскольку Зашибец и бритоголовый столкнулись и упали в пыль, превратившись в единое существо, не понимающее толком, где чьи руки и ноги. Чикильдеев и Потапов смотрели на этот барахтающийся перед ними паноптикум с безразличием мартышек, околдованных взглядом удава. К счастью, чары быстро кончились. Сева задышал чаще, завертел головой и толкнул профессора, который опомнился уже настолько, что перестал цепляться за севин локоть.

– -Смотрите! Он сейчас уйдет!

Фуфаев бочком, но резво направлялся к приоткрытой двери, из-за которой он некоторое время назад появился вместе с пиратом. Не сговариваясь, Чикильдеев и Потапов бросились – когтями вперед, как звери на охоте, – смяли Фуфаева, оторвали его от двери, отпихнули и вломились внутрь сами. В этот момент коридор наполнился тугим эхом грубых голосов и спешащих ног, а вслед за шумом появились люди – как показалось Севе, со всех сторон и очень много.