Борис Георгиев - Нф-100: Инварианты Яна

- Поминаете Винера?

- Вы узнали? - обрадовался он.

Ещё бы я не узнал. 'Кибернетика' Винера в детстве была одной из моих настольных книг, а эпиграф к ней - единственная известная мне детская песенка на немецком языке.

Я ответил утвердительно. Мы познакомились и разговорились. Вернее, говорил преимущественно он, - думаю, просто соскучился по русской речи. Выяснилось, что облачка небесные интересуют его исключительно с профессиональной точки зрения. Он давно и серьёзно был озадачен методом учёта малоразмерных высококучевых облаков, если я правильно запомнил название. Они портили ему жизнь, эти 'мелкие сволочи', ломали стройную картину влияния облачного покрова на понижение температуры приповерхностного слоя. На конгрессе он беседовал на эту тему с коллегой из Новой Зеландии, и тот согласился - надо что-то с 'мелкими бестиями' делать.

Я не стал дожидаться, пока молодой человек начнёт костерить проплывавшие под крылом самолёта облака матерно, и спросил:

- Что за конгресс?

- А! - отмахнулся он. - Глобальное похолодание.

- И что, малоразмерные высококучевые облака так влияют на климат, что с ними уже надо что-то делать?

Невинный вопрос почему-то вызвал у моего собеседника раздражение:

- Нет! С чего вы взяли? - прорычал он, глядя на меня так, как будто я сам был ненавистным мелким кучевым облаком.

- Ну, как же? Если вы говорите, что они серьёзно понижают температуру, а у нас глобальное похолодание...

- Кто вам это сказал? - изумился он.

- А что, нет глобального похолодания? А как же конгресс?

Тут он заговорил со мной таким тоном, каким обычно родители отвечают своим отпрыскам на вопрос, откуда берутся дети. Битый час потратил на ликвидацию моей дремучей безграмотности. Я узнал, что глобальное похолодание такая же фикция, как и глобальное потепление - просто модный слоган. Мне поведали, что выбить финансирование на разработку методов подсчёта каких-то мелких облаков под силу одному лишь Геркулесу, а на глобальное похолодание и черепахе дадут. Меня высмеяли за антропоцентризм и сообщили, что человеческая деятельность и близко ещё не может быть признана планетарным фактором, а моду на эсхатологические прогнозы относительно климатических изменений антропогенного характера ничем иным кроме безграничного человеческого самомнения объяснить нельзя. Напоследок веру мою в могущество человечества (в каковой вере я, в общем-то, и не признавался вслух) уничтожили заявлением, что с малоразмерными облаками мы не только справиться не можем, но даже и учесть корректно их влияние на приповерхностный слой атмосферы не в состоянии. Высказав эту мысль, с которой я как неспециалист дискутировать не стал, спутник мой затих, отвернулся и до самой посадки смотрел в иллюминатор, отвечая на вопросы односложно.

К великому сожалению, подобным очковтирательством даже добросовестные учёные вынуждены заниматься с незапамятных времён. Говорят, Евклид должен был развлекать просвещённого правителя Египта Птолемея I Сотера математическими анекдотами, Герон Александрийский делал автоматические двери для храмов, а упомянутый выше Эйлер при дворе Анны Иоанновны тратил время на экспертизы - ради того, чтобы ему не мешали заниматься любезной математикой. Сильные мира сего желают получить от науки пользу немедленно, пока не кончилось их царствование, а если учёный рискнёт намекнуть, что царского пути в математике не существует, и вовсе теряют интерес к 'высоколобым' и перестают финансировать фонды. Стоит ли при таких условиях удивляться, что учёное сообщество иногда устраивает показные демонстрации причастности к 'популярным трендам', не отдавая себе отчёта, что подобными действиями оно (учёное сообщество) лишь углубляет расслоение социума? Я не об имущественном расслоении сейчас, а об интеллектуальном.

Именно оно - интеллектуальное расслоение - и стало основной причиной противостояния, в сути которого мы с вами пытаемся разобраться.

Всё, что вы прочли выше - всего лишь вспомогательные построения (в математике они называются леммами) и примеры, приведенные для наглядной их иллюстрации. Пользуясь этими выкладками, попробую пояснть, почему я считаю неизбежным явление, названное исходом.

Выше было сказано, что в науке нет царского пути. Каждый представитель вида хомо сапиенс, чтобы стать человеком науки, должен пройти весь путь, от вехи к вехе. Предположим, путь пройден.

Пусть объект нашего исследования был обыкновенным ребёнком. Воспитательная среда к четырём годам приучила его к тому, что понять - значительно важнее, чем иметь, и привила желание пренебрегать достижимым. Засим родители помогли молодому человеку выбрать правильный путь. Пусть он ни разу не свернул на кривую дорожку кражи чужих результатов, и прошёл все стадии отбора. Все эти районные, региональные, национальные и международные олимпиады остались позади. Школа окончена, получено университетское образование. Сделаны первые шаги в науке, пока ещё не самостоятельные. Выбран собственный путь. Предположим, выбор оказался удачным, и учёный попал на передний край - впереди только целина. Что ждёт человека науки у грани неведомого?

Одиночество.

Всё меньше и меньше понимания будет находить наш учёный в окружающих людях, перемещаясь от вехи к вехе.

Бывший одноклассник и сосед по парте перестанет понимать, и, возможно, возненавидит его (о причинах мы говорили выше).

Сокурсники перестанут понимать его. Некоторые из них, превратившись в функционеров от науки, станут презирать его за неспособность торговать пониманием (припомните учёных, убеждённых в собственной избранности). Иные из них не смогут или не захотят понять, чем он занимается, просто в силу научной специализации (помните, мы обсуждали повадки учёных муравьёв?).

Родители тоже перестанут понимать его, поскольку знания отпрыска давно превысили уровень научной компетенции родителей. Возможно, они даже станут порицать собственного ребёнка за то, что он не желает приватизировать понимание и заняться карьерой.

И наступит момент, когда учёный муравей окажется один на один с Мирозданием, которому понимание безразлично. Муравейнику сведения добытые учёным собратом непонятны, и, если и будут нужны, то лет через триста. Что же делать учёному муравью с истиной, добытой такими трудами? А ведь муравейник потребует отчёта, и если признает результаты бесперспективными или вредными, откажет в кормёжке и лишит возможности заниматься делом всей муравьиной жизни, хотя вчера ещё это занятие поощрял. А то и вовсе вышлет вон.

Таковы плоды интеллектуального расслоения.

Мы вплотную подошли к сути нашей беседы, но давайте перед тем, как формулировать утверждение, рассмотрим три основных социальных слоя, выделенных по способу разрешения противоречия в паре 'понять или иметь'.