Юрий Иваниченко - Огонь в колыбели

«Они как в воду глядели, — подумал он с улыбкой, — именно сюда меня и тянуло, только я никак не мог определить, какая из четырнадцати дверей окажется уборной… О, да тут и свой персонал есть!»

Двое серокожаных детинушек вышли из соседней комнаты… Звякнули наручники… Колдо вытянули по стойке смирно. Дипдипкавалер Михора Бандажис не заставил себя долго ждать. На этот раз вместо букета гвоздик он нес раскладывающийся стульчик для себя. Стульчик сей он приготовил себе тотчас, сел, скрестив ножки в сапожках.

— У вас неудобный стул, — сказал Колдо, — здесь есть поудобнее…

— Все шутишь! Ну пошути, пошути… я послушаю. Где колпак забыл, придурок?

— Да вот же он.

— Где?

— Да у вас на затылке…

Дипдипкавалер схватился за фуражку, словно боялся, что она вдруг слетит с его головы.

— Болван! — заорал он. — Ты, может быть, думаешь, что у нас тут ваша Шэ Шэ, Школа Шутов! Ты, может быть, думаешь, что мы дадим здесь разгуляться всем этим мозглякам из разных там обществ… ты думаешь, мы дадим им рукоплескать тебе?! Ты, керосин занюханный… ты ничего не стоишь, понял! Да тебя через пять минут вышвырнут на твою родную помойку!

— Простите, — Колдо мучительно завел глаза, — мне бы хотелось помочиться перед стартом…

Дипдипкавалер подскочил со стульчика, выхватил из левого кармана смокинга весомый кастет, зарядил в него правую пятерню…

— Ты у меня сейчас сделаешь…

Он размахнулся снизу. Метил в живот… Колдо как-то неловко поднял сцепленные руки. Кастет врезался в шарнирное сцепление… Дипдипкавалер дико завыл и рухнул… Серокожаные детинушки оробели и выпустили Колдо… Пока они относили тело поверженного дипдипкавалера в соседнюю комнату, Колдо спокойно воспользовался кафельным настенным «бутоном» (насколько позволяли наручники) и вышел из уборной. Зал торжеств обезлюдел. Ее не было, не было даже хранителей дверей, только одинокий Минос сидел за торцом длинного стола и, оперевшись щетинистым подбородком на ладошку, медленно доедал последнюю порцию минотаврятины… «Прощай, XX век», — подумал Колдо.

Бедный Колдо

«Дорогой друг, Вы совершенно не бережете себя! Зачем Вы полезли под пули этих мерзавцев на Глории? Зачем Вы вообще лезете в эти массовые мероприятия? Нет, я, может быть, по-стариковски чего-то недопонимаю… но знаете, чем Ирра- отличается от Раци-?.. Я знаю, Раци- не может работать, как выпускной клапан. Так что поздравьте себя — Вы творец энтропии со знаком минус. Что хорошо, то хорошо! Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы некий философствующий потомок, взяв ваш пыльный череп в руку, сказал по-шекспировски просто: „Бедный Колдо! Так мало любви окружало тебя и так утонченна и непредсказуема была твоя любовь к нам!“ Вся причуда в том, что я говорю Вам сейчас те слова, которые, вероятно, очень скоро будут адресованы мне. Престранную жизнь я прожил, мой друг! Сто сорок лет и еще маленькую недельку, на острие которой мое теперешнее письмо к Вам. Меня утешает, что вы еще живы, меня утешает, что мое будущее бегает на двух беспокойных ножках, что она дочка моего младшего внука, и я рассказываю ей сказки о самом себе, о своих предках, о том убитом израненном человеке, которому мы с Вами, Колдо, прописываем Мертвую воду, потому что только Мертвая вода способна залечивать внутренние раны… а Живая… ну что же, может быть, Живую воду пропишет она! Мы так долго верили в эту воду-водичку. Вы тоже верите. И слава богу, значит, есть кому. Прощайте. Этот рисунок моя Лика посвящает вам».

На рисунке дочери младшего внука Мурадана Сергеевича Жемчужникова нарисовано огромное желтоспелое солнце, синее небо, и на зеленой поляне стоит человечек с большой косматой головой. Лучи от солнца отходят в разные стороны, они толстые, как канаты, шесть из них падают вертикально вниз, а человечек держит их на вытянутой руке, как звонарь держит веревки на колокольне. Человечек улыбается до ушей, и внизу надпись: «Я люблю тебя, Колдо!»

Даниил Клугер

Непредвиденные обстоятельства

Изо всех обитаемых планет штурман поискового звездолета «Искатель» Кошкин с подозрением относился только к двум: Тургосу и Локо. Собственно, Тургос вполне мог считаться условно обитаемым, поскольку тургосцы принадлежали к виду Condensatum sapiens spontanis, что обозначало «сгустки разумные самопроизвольные». В принципе, сгустки эти не существовали, а появлялись лишь тогда, когда хотели помыслить. Для земной науки оставалось пока загадкой, каким образом у несуществующих существ могли возникать какие-либо желания, тем более желание помыслить. Именно эта неопределенность и настораживала Кошкина.

Что же касается Локо, то посещения этой планеты были безусловно запрещены для всех видов гуманоидов, включая представителей Земли. При всем том локойцы отнюдь не являлись кровожадными чудовищами, напротив, сами были гуманоидами, очень похожими на землян или жителей Аргуса. Просто семнадцать миллионов шестьсот пятьдесят тысяч четыреста восемнадцать локойцев относились к семнадцати миллионам шестистам пятидесяти тысячам четыремстам восемнадцати расам. Посещения Локо запрещались из опасения нарушить расовый баланс планеты и тем самым создать почву для возникновения расизма.

Таким образом, из планет сектора М-42/13 садиться можно было только на Когоа.

— Может, обойдемся без посадки? — с сомнением в голосе спросил Альварец. — Чует мое сердце… — что именно учуяло его сердце, он не сказал.

— Капитан, — укоризненно сказал Кошкин, — что за мистика? Сердце у него чует… И потом: без посадки никак нельзя. Работы — часа на полтора, не больше, но здесь это невозможно. Нужно естественное поле тяготения. Верх — вверху, а низ — внизу. Понимаете?

Капитан тяжело вздохнул и запросил у Бортового Компьютера данные по Когоа. БК-216 выплюнул на панель управления пластиковую карточку, и Альварец углубился в чтение.

— Так… Масса — девять десятых земной…

— Вот, — вставил Кошкин. — То, что нужно.

— Семьдесят процентов — азот… Кислород — двадцать… Гуманоиды… Гомо сапиенс когоанис…

— Вот именно, — снова влез Кошкин. — Нормальные люди.

— Не перебивай. Имей терпение… Суточное вращение… Полезные ископаемые… Впрочем, это нас не касается, — Альварец отбросил карточку и рассеянно забарабанил пальцами по панели.